Пока шел этот разговор внизу, Ронанподнялся к Эде. Он хотел пойти к себе, но решил, что она, наверное, расстроенная, и что ему самому хотелось увидеть ее. К тому же – совершенно непонятно, что ей там наговорил этот Леа!
Эда отворила дверь на первый стук, как будто бы ждала. Может быть, она и в самом деле, ждала? Ронану отчаянно захотелось, чтобы это было так.
-Я зашел узнать, все ли в порядке, - сразу обозначил Ронан, но она не удивилась. Кажется, если бы он не сказал сам, то и Эда не стала бы спрашивать о причине его визита.
-Входи, - дозволила она, посторонилась.
-Не слушай этого поганца! – сразу же начал Ронан. – Этот Мэтт…он мерзавец! Он…
-Я знала, что Кенот восстанет против моей идеи. Полагала, что это сделает и Альбер. Насчет Мэтта у меня сомнений нет, наша вражда в том, что я действительно, наверное, была больше любима нашим наставником Гилотом. Он мне заменил отца. А у Мэтта никого не было. Я ожидала чего-то подобного. Не думала, что сегодня, но ожидала. Я знала, что будет плохо. Не знала только, как отреагирует этот Леа…
-И как он, кстати, отреагировал? – Ронан налил Эде воды из кувшина, протянул стакан, предлагая успокоиться.
-Расспрашивал, - Эде не хотелось вспоминать этот ледяной насмешливый взгляд, как будто бы знающего совершенно точно будущее, человека.
-А ты?
-Отвечала.
Ронан приобнял ее за плечи. Сделал он это впервые, обмирая, ожидал, что Эда его оттолкнетр, но она не сделала этого. Даже не вздрогнула.
Под тканью чувствовалось тепло ее кожи. Ее, наверное, лихорадило. Эда, на самом деле, хотела уже подняться, когда руки Ронана коснулись ее плеч, но, почувствовав его ладони, она не смогла подняться. Не захотела суметь.
-А как, ты думала, отреагирую я?
Эде не хотелось думать. Да и невозможно это было.
-Я не знаю, - честно ответила она.
Ронан провел свободной рукой по ее волосам и неожиданно развернул ей лицо за подбородок к себе, заставляя взглянуть. Эда попыталась смотреть ему в глаза, но его взор обжег что-то внутри нее, и она опустила глаза.
-Эда… - прошелестел Ронан, склоняясь к ней.
-Не надо, - попросила Эда, не шелохнулась, зная, что не сможет. – Я прошу.
Ронан остановился на полпути. Их лица были так близко, что Эда могла увидеть в его глазах свое отражение.
-Не надо, - повторила она настойчивее.
Ронан не пытался скрыть разочарования. Он отпустил ее мгновенно и Эда, освободившись от его тепла, почувствовала мгновенный острый холод.
-Как скажешь, - промолвил Ронан. – Доброй ночи.
И в следующее мгновение он уже скрылся за дверью, прикрыв ее за собою осторожно, несмотря на откровенную досаду.
(18)
Моро знал, что войска принцессы Катерины уже подступили к столице. Да чего уж говорить – все гудело в городе от одного этого известия. Гадали: будет ли противостояние между герцогом Лаготом и наследницей, отдаст ли герцог трон? Отступится ли Катерина?
Моро знал, что не отступится. Более того – он поддерживал ее решение. И, хотя происходящее сейчас в землях волнение пугало его самого до глубин души, Моро позволял себе обманываться простым утешением, полагая, что стоит законной крови почившего короля занять трон, вместо непонятного герцога, как тотчас воцарится мир.
В его годы и опыт советника уже не должна была входить наивность, но когда речь шла о Катерине, о ней одной в любом образе мыслей, как советник обращался настоящим ребенком, что желает верить только в хорошее и может замечать лишь что-то, родившееся в его мечтах…
В реальности появление Катерины сотрясло королевство куда сильнее, чем можно было предположить. Сам воздух замер в предчувствии надвигающейся катастрофы, ждал, когда разразится гроза, когда так или иначе будет решена судьба.
Что касается Альбера – тот полагал для себя и всего свержения трона и становления нового порядка самым удачным вариант гражданской войны. Когда две силы схлестнутся и изможденный народ уничтожит это противостояние, отдав всю власть и все полномочия какой-то третьей стороне.
Ронан не разделял его размышлений. Помрачневший за последние дни (и чуяло сердце Альбера, что не без отказа Эды тут обошлось), Ронан говорил, что всяка война будет погибелью для их восстания, потому что народ примет одну из известных ему уже сторон.
Кенот занимал позицию жреца, чем провоцировал раздражение всех, кто был склонен к деятельности. Он говорил, что на всё воля Луала и Девяти Рыцарей его, а он их слуга, что значит одно – его судьба покориться небу.