-Я молюсь. Молюсь за нее, - прошелестела Вандея. – Катерина хорошая. Она поймана в ловушку. Она мудро бы правила. Она бы смогла. Она не я.
-Не вы, - подтвердил Леа охотно, - но хуже или лучше…ей не хватило бы сдержанности. Я видел ее в переговорах. Ей не хватило бы мягкости. А вам – твердости.
Вандея кивнула, принимая слова Леа.
-Величайшая ошибка трона в том, что его обладатели – люди, - продолжал советник. – Люди, у которых своих черты. Те же, что у крестьян, ремесленников, танцоров и шутов. Такие же люди! Страхи, обиды, глупость, наивность, подозрительность… короли ничем не отличаются от других людей.
-Тогда почему короли стоят выше народа? – Вандее было неприятно слышать такие слова от Леа. Да, она сама страдала от своего положения принцессы и подумывала податься в жрицы Луала и Девяти Рыцарей, но сейчас, когда Леа заговорил о королях с таким пренебрежением, древняя сила поднялась внутри нее и закрыла, кажется, решительно все.
-Когда-то кто-то из людей оказался ловчее, храбрее, сильнее…его признали вождем. Он основал род. Так и пошло, - Леа пожал плечами. – Затем род поднимался на род, появлялись новые вожди, кто-то брал на себя ответственность, кто-то не справлялся с нею, а чья-то кровь вырождалась.
Вандея молча смотрела на него. Неожиданно ей чудилось, что черты его совершенно незнакомы. Леа никогда не говорил с нею таким тоном, с таким пренебрежением. Холодная иголка ткнула ее сердце, впуская что-то страшное…
-Вандея, вы знаете, что кроме Девяти Рыцарей Луала существовало множество их последователей? Одни доходили до безумства, ища способ нести учение своего повелителя. Другие несли добро. Третьи – искали мученическую смерть.
-Зачем вы это говорите? – почему-то принцессе стало тяжело говорить.
-Потому что я хочу напомнить, что не все в истории находят свое место. Мы знаем имена Девяти Рыцарей, словно святыни, но не отделяем их от Луала. Но знаем ли мы кого-то из их последователей? Кроме наших жрецов, быть может, никто и не знает…
-Зачем вы это говорите, - повторила Вандея. Ее губы задрожали. Ей казалось, что иголка, застрявшая всем своим холодом в сердце, начала шевелиться, прошивая тело насквозь жутким страхом.
-Я хочу объяснить свои мотивы, - Леа улыбнулся. – Мы знаем великих древних царей, но мы не знаем тех, кто пал во имя их. Мы не знаем…нам надо забыть тех, кто слаб, принести их в жертву, чтобы жило величие.
-Нам? – Вандея невольно поднялась. Это было неизящно, но стремительно. Теперь ее трясло от подступающего страха не на шутку. Она не могла отвести взгляда от лица Леа – спокойного, насмешливого лица, и взгляд, который словно бы смотрел далеко-далеко вперед, внушал ей в эту минуту настоящий ужас.
Она вдруг поняла всем своим существом, что совершенно одинока. Всю жизнь она была одинока. Старшая сестра тяготилась ее обществом и выговаривала ей за излишнюю мягкость. Отец просил не мешать ему на советах, на пирах, не лезть, не попадаться на глаза. Многочисленные няньки заискивали. Учителя выражались с угодливостью, от которой тошнило. Но она осталась одинока под льстивыми взглядами и подобострастным фальшивым обожанием…
Ненужная, неприкаянная, не прожившая многого и не жившая никогда полной жизнью, Вандея отыскала приют в храме Луала, где Кенот – высший жрец помогал ей постигать божественное начало и учил смирению. И это было ее единственной отрадой, пока она не поняла, что и Кенот зачастую бесчестен и меняет закон божий на закон книжный.
И Вандея тонула в своем одиночестве. И сейчас в том единственном месте, где было убежище всех ее чувств, она ощутила такой страх, какого прежде и не знала.
-Нам? – переспросил Леа, поднявшийся с такой же стремительностью. – Ну да..нам.
Он улыбнулся вроде бы даже виновато.
У Вандеи еще, быть может, был шанс, если бы она отступила, если бы бросилась прочь из угла, наперерез зале к дверям, то у нее был шанс выбежать в коридор, и там уже все могло пойти иначе.