Леа повел носом, принюхиваясь:
-Пустяк, Эда! Я жил в нищете и похуже, я привычен. Но мы скоро пойдем, иначе…словом, я хочу спросить – Эда, ты уверена, что хочешь идти до конца?
-О чем ты? – теперь Эда действительно была сбита с толку.
-О том, что сейчас, когда улицы безумны, есть все шансы на отступление, ты предала Гилота, я знаю, что ты переживаешь. Ты предала трон. Ты предала Катерину. И ты терзаешься тем, что если бросишься сейчас в замок, предашь и нас, я прав?
Эда тупо смотрела на него. Не мигая. Он легко расщелкнул все ее мысли, все тайные страхи, которые она боялась даже сама себе оформить в четкое страдание, чтобы не выдать ничтожности всего своего существования.
-Сейчас им будет не до законов, не до палачей, не до судов. Сейчас нужны те, кто могут карать и бесноваться, - продолжал Леа, заметив, что говорить она не собирается или не может.
-И что? – спросила Эда глухо. Леа не услышал – в уличном шуме мало что можно было услышать, особенно если сказано это тихо, но он угадал по ее лицу, что она хочет спросить.
-Ты можешь убежать. Убежать от меня, Альбера, Ронана и всего прошлого.
Эда покачала головой и гневно ответила:
-Я уже нарушила присягу короне и трону, когда согласилась служить закону, а не трону. А теперь, ты хочешь, чтобы я ушла, оставив без закона народ? Этого не будет!
-Да где ты видишь народ…- рассмеялся Леа. – Это толпа, которой нужно грабить и жечь, убивать, карать и…
-Это народ. Народ несет голову перед законом, - Эда даже не усомнилась. Леа кивнул, оценивая это:
-Ты такое же орудие закону, что и палач, и топор. Меня всегда умиляло, что палачей боятся, когда они всего лишь выполняют чужие приказы, а топор – это и вовсе одно из многих их орудий, все во имя закона. И ты, моя дорогая Эда, такое же орудие. Палач по закону!
Довольный своей шуткой, Леа расхохотался, затем хлопнул Эду по плечу, и она дернулась, явно не оценив его дружелюбия.
-Я просто проверял тебя расслабься, - заверил Леа и Эда фыркнула.
-Значит, все эти побегушки по улицам зря?
-Ну, почему же? Мы имеем цель. Пока толпа не добралась до Катерины и не полилась кровь, я хочу предложить ей сдаться. Но…это сделаешь ты.
-Что, я? – не поняла Эда, вернее, догадалась даже, но с ужасом попыталась отбросить даже мысль.
-Я проведу тебя тайными тропами, здесь осталось недолго, а ты поднимешься к Катерине и объявишь ей предложение о сдаче, - Леа оставался совершенно спокойным.
-Ты в своем уме? – Эда с трудом удержалась от крика, - я, которая предала Гилота, которая предала трон ее отца…
-В твоем голосе – голос народа, Катерина поймет это, - жестко оборвал Леа, вылезая из проемки между стенами. – возможно, ей это единственный шанс уцелеть, а ты малодушничаешь, как будто бы ты человек, а не орудие! Идем, никого другого она и слушать не станет, а взглянув на твое присутствие в рядах своих врагов, в рядах своего народа, она поймет, что пропала и может быть, примет верное решение и это спасет ее.
Леа грубо дернул Эду, увлекая ее за собой. Она попыталась заплакать, но не смогла, сопротивление тоже не выходило – хватка Леа была железной, а если говорить еще честнее, то Эда и побрыкалась только для вида, понимая, что Леа прав.
(26)
А у замка собиралась вся та безумная, разбуженная дикая сила народного гнева. Вот только та душа, за которой они пришли, которую уже совершенно точно обвинили во всем, отошла уже к этой минуте в чертоги Луала и Девяти рыцарей его.
Но об этом знал пока только Моро и кое-кто из последних преданных трону людей. Когда Моро нашел в себе последние силы и вышел в залы, мгновенно опустелые, он заметил несколько знакомых лиц, но даже не стал пытаться понять, кто перед ним – все мысли его оставались у Алтаря Луала, где лежала на софе уложенная в последний путь принцесса Катерина, несчастная жизнь в несчастное время.
Однако эти лица смотрели на него и чего-то ждали. Поняв это, Моро, не глядя ни на кого в особенности, промолвил:
-Принцесса мертва. Покончила с собою у подножия алтаря Луала и Девяти Рыцарей его. Как поступать вам – решайте сами. Я выйду к народу. Те, кто предан трону, последуют за мною.
И он пошел по коридору, чтобы получить последние донесения о происходящем. Этот человек почернел лицом от горя за считанные минуты, из подтянутого и уверенного советника он превратился в какого-то сутулого и побитого всем горем мира человека. И даже походка его изменилась.
Кто-то за его спиною бросился в залу, где лежала Катерина, кто-то по коридорам…все приводилось в движение. Звучали голоса. Рыдания и странный лязг…