-Как твое имя? – спросила Эда, не оборачиваясь. Она была едва ли старше посланника, но обращалась с ним так, как с мальчишкой: ее работа сделала ей прибавку в возрасте, во всяком случае, чувствовала она себя гораздо старше.
-Роберт, леди Эда, - слуга, перепуганный ее вниманием, чуть не споткнулся о ступеньку, разделяющую галереи.
-Ну, осторожно! – попеняла ему спутница. – Не знаешь ли ты, Роберт, на кой черт нас вызывает Его Величество?
-Нет, леди, не могу знать, - Роберт сглотнул комок в горле. Ему не терпелось добраться, наконец, до верхней галереи, что открывала путь к подземельям и остаться на своем посту.
-Ну и дурак! - весело сообщила Эда, - разве тебе неинтересно? Всегда надо знать наперед.
-Мы знаем только то, госпожа Эда, что нам велено знать, - Роберт заговорил спокойнее – эти галереи он уже знал.
-Боишься меня, как и все? – она рассмеялась, - эх, хоть бы кто спросил, почему ты, Эда, молодая девушка, прозябаешь в этих подземельях, ан нет! ладно, спасибо, Роберт!
Не дожидаясь никакой реакции, она бросилась вверх по лестнице, к силуэту, который уже стоял на верхней ступеньке и радостно протянула ему руку:
-Гилот!
-Пока тебя ждешь, и помереть недолго! – проворчал Гилот, протягивая ей руку и вытаскивая ее из подземелья за собою.
Гилот был человеком, что называется, жутким. Он был худощавого телосложения, среднего роста, внешности непримечательной – черты лица грубоватые, северные, волосы жесткие, прямые – в целом, мимо него можно было бы пройти и не заметить, если бы не одна выдающаяся особенность этого человека.
Его глаза.
В них был стальной блеск, которому неизвестна слабость, сострадание или сомнение. Это был блеск проволоки, кандалов, мечей. Казалось, что он видит человека насквозь, когда только впивается в него, совсем не моргая этим страшным, холодным, жестоким взглядом.
Что касается его голоса, то он отличался непримиримостью тона и корсетной сдержанностью. Этот человек никогда не повышал голоса и всегда говорил довольно тихо, но это было еще более зловещим проявлением, чем самый громкий вопль гнева.
Гилот лучше всех ориентировался в замке, знал все ходы и лестницы, все ступени наперед. Он знал, о чем шепчутся по углам королевства, слышал ушами своих шпионов и делал выводы. Это был человек в самой высшей форме стали и непримиримости. Он был ангелом правосудия, мечом судилища…
-Ну, прости, прости! – Эда торопливо выскользнула из подземелья и оба они поспешили по коридорам, - этот…Роберт, пока пришел, пока сказал. Сначала он вообще сказал, что требовали Королевского Дознавателя! Про меня он только сказал, когда я уже спросила, какого черта он пришел ко мне.
-Роберт поступил на службу три месяца назад, проштрафился в полку, переведен в караул. Его отец погиб во время Речной Войны, его мать – обыкновенная кухарка, - мгновенно отрапортовал Гилот. – В целом, мой прогноз на то, что этот тюфяк так и проживет неизвестным и ненужным. Вряд ли он поднимется высоко.
-Боги мои, - вздохнула Эда, - ну это-то тебе зачем? Что может сделать какой-то слуга-караульщик? Частушку сочинить?
-Так и начинается, Эда, - Гилот смерил ученицу холодным взглядом неудовольствия и то, что это именно неудовольствие Эда поняла по той лишь причине, что знала его с самого детства. – Плохо ты усваиваешь мои уроки!
-Прости, Гилот, - Эда усовестилась, - просто я еще слишком молода. Мне хочется верить в светлое, в настоящее. В то, что есть люди, которые не становятся врагами.
-Врагами становятся все в силу обстоятельств, - Гилот сжалился над ней и отвел свой стальной взор.
Дознаватели снова двинулись по коридору.
2.
Его Величество король Вильгельм не удивился, увидев, что с его дознавателем Гилотом появилась и Эда – он прекрасно знал, что девушка воспитывалась с самого раннего детства этим фанатиком и обучалась его методам.
Король не особенно верил в то, что нормальная здравомыслящая девушка может по своей воле находиться и работать в подземельях, где ведется следствие. Он предлагал ей перейти куда-нибудь в удобное место, где-нибудь здесь, наверху, где власть короля была выше власти страха подземелий, но Эда, сохраняя вежливое удивление, отказалась, заверив Его Величество, что ее все более, чем устраивает.