Ронан больше угадал ее состояние. Когда Эду качнуло, он в один момент оказался рядом и поддержал.
Некоторое время сознание еще к ней возвращалось. Она овладела собою, в сознании своем встретила укоризненный взгляд Гилота и это окончательно выдернуло ее из беспамятства. Эда оттолкнула руку Ронана:
-Я в порядке!
-Это я вижу, - спокойно ответил он, - порядок только случайный какой-то. Пойдем дальше или останешься жить здесь?
-Пойдем! А что здесь? – Эда сделала несколько шагов по коридору, но обернулась на стены и увидела, что за некоторыми полотнами скрываются двери.
-Склад редких товаров Альбера, - охотно объяснил Ронан. – Лезть не советую. Он хранит и ткани, и приправы всякие, и еду, но иногда здесь бывают вещи и жуткие.
-Жуткие?
-Ну, да… - Ронан сворачивал уверенно раз за разом, ничего, казалось, не может сбить его с толку. Оружие – это еще ничего. Не трогай – не поранишься. Редкости. Картины, скульптуры – тут уже хрупкие вещи. А вот с ядами сложнее.
-С ядами? – почему-то Эде досадно вспомнилась Веховая Вода.
-Покупают все, - торопливо пожал плечами Ронан. – Твоя комната. Тебе что-нибудь нужно? Ты в порядке? Точно?
-Я в порядке! – Эда даже сгрубила. Но решила смягчить, не выдержав шелковых и осторожных черт лица Ронана, которые блеснули даже в темноте коридора. – То есть…я устала.
-Тогда – спокойной ночи, - Ронан кивнул ей и, не дожидаясь, пока она зайдет в комнату, двинулся по коридору дальше, а Эда поймала себя на том, что провожает его уход взглядом, вместо того, чтобы войти в свою комнату, закрыть дверь и выругаться с особенной тщательностью…или заплакать. Или еще что-нибудь. Хоть что-нибудь, что позволит ей забыться, что поможет почувствовать себя не ничтожно-слабой, а живой…
(7)
То, что Сковер не оставит ее в покое, Эда даже не сомневалась. Она провалилась в беспамятство на несколько часов, проснулась от осторожного прикосновения Акен, которая принесла ей немного одежды взамен уже измятой и грязной.
Эда умылась, привела себя кое-как в порядок, переоделась. Больше на ней не было серого цвета. Она попыталась облачиться в одежду поскромнее, но все равно было непривычно. Темно-зеленый цвет казался ей до ужаса ярким, и сама она вся вдруг озаботилась тем, что такой фасон, оказывается, ей неудобен.
А раньше она бы даже не задумалась над этим.
Переодевшись, Эда честно попыталась взяться за бумаги и чернила, чтобы приступить к разработке законов, но поняла, что вообще не знает, как и с чего ей начинать. Встала, походила по комнате, снова села за стол и снова принялась гипнотизировать взглядом пустой лист.
Мысли не слушались.
С тоскою вспоминался ей Гилот, который точно и верно знал, что нужно писать, когда и как. Он без труда писал сотни докладов королю и в Совет, вносил какие-то законопроекты, но это шло от его идеи и от его веры. И Эда сейчас приходила к мысли о том, что если у нее не получается ничего сочинить, то это значит только одно: она из себя ничего не представляет, кроме оболочки.
У нее нет мнения, у нее нет чувств, у нее есть только скорбь и желание вернутьсяы в прежнюю жизнь, которая теперь слишком далеко и уже не вернется к ней.
Эда мучилась долго. Она вставала и ходила по комнате, садилась, бралась за перо и снова вставала, когда перо не хотело лежать в ее пальцах. Она ходила взад-вперед, почему-то отчетливо вспоминая, как Гилот учил выводить ее буквы.
У него всегда был аккуратный и строгий почерк. Буквы, что он выводил, легко читались и имели строго одинаковую толщину, наклон и высоту.
А строчки Эды скакали по листу. Буквы, похожие на раздавленных червей, вились криво, закруглялись или, напротив, размазывались…
Желудок сжало ледяной рукой горечи. Эда почувствовала, как находят на нее слезы самой настоящей утраты и сжала себе горло непослушными одеревеневшими пальцами, глуша подступающее рыдание.
И в эту минуту ее мучения были отсрочены. Отворилась дверь, появилась Акен, возвестившая, что ее ждут на завтраке у Альбера.
-Опять? – Эда даже испугалась. А потом устыдилась. Она вспомнила отчетливо и ясно, что поступила не очень хорошо вчера, на ужине…это было же вчера? Луал! Как сложно было ей следить за временем.
Акен только удивленно воззрилась на нее и посторонилась в дверях, предлагая ей выйти из комнаты.