А судьба уже висела грозной тенью.
(11)
-Работаешь? – Мэтт шел до комнаты Эды решительно и даже нагло, рассчитывал, что вот он сейчас ворвется и поговорит с ней, и скажет все, что должен. Но вот она разрешила войти, и даже не поднялась к нему навстречу, и почти что не взглянула – лишь скользнула почти невидяще, мимо, словно он был пустым местом, и всякую удаль Мэтт растерял.
-Да, - Эда пожала плечами, сама удивляясь тому, что у нее нет внутри больше никаких чувств к этому человеку.
Мэтт немного помолчал, затем все то невысказанное, давно уже похороненное, как он думал, в самых глубинах сердца, все же прорвалось в стыдливо гневном:
-А ты хорошо устроилась!
У Эды дрогнула рука, затем она подняла тяжелый взгляд на Мэтта и спросила холодно:
-Что ты имеешь в виду?
-Ты осталась в белом, не считаешься предательницей, как я или Сковер, но находишься на правильной стороне! – Мэтт вспоминал, глядя на нее сейчас, как сам получил свое место среди заговорщиков, как уговаривал Сковера поверить ему, как выполнял мелкие поручения, и как, в конце концов, пришлось ему отравить человека Веховой Водою прямо в камере под носом Гилота…
А Эде все досталось против ее воли! Сковер привел ее. Сковер ее спас, уговорил, и она теперь важна. Не замарав руки, она получает право на историю!
-Эта сторона для меня неправильна, - промолвила Эда. – Мне страшно и нелепо находиться здесь, среди вас. Мне страшно узнавать, что ты, тот, с кем я росла, кто мне нравился...
-Я тебе все-таки нравился, - несмотря на момент, Мэтт все же улыбнулся.
-Было такое, - Эда не стала отрицать. – Но теперь – давно уже нет. я вижу в тебе предателя.
-А в Ронане ты не видишь предателя? – не дожидаясь дозволения, Мэтт сел напротив Эды и увидел, что листы, которые она прикрыла при его появлении, не содержат ничего, кроме нескольких росчерков пера. Ничего не значащие росчерки! Ей что, не о чем писать?
Взгляд Эды нехорошо полыхнул огоньком, но она выдержала:
-Тебя не должны касаться моя жизнь, мои взгляды и мои мысли.
-Я когда-то был тебе другом.
-Это время прошло. Теперь ты предатель.
-А ты работаешь с нами. С нами – предателями. Значит, и ты одна из нас.
-Нет, - Эда покачала головою, - мое предательство имеет другой вид. Я спасаю людей от крови, что вы будете лить.
-Вот этим? – Мэтт резко, пока она не опомнилась, дернул ближайший к себе листок с росчерками пера и развернул. – Героически! Вижу, ты работаешь в поте лица! Побледнела от напряжения!
-Пошел ты…- прошипела Эда, предпринимая неудачную попытку вырвать листок у Мэтта.
-Зачем Сковер тебя пожалел…-вслух размышлял бывший дознаватель, поднимаясь с места, - не понимаю. Мне было тебя жаль, но это, наверное, потому что ты жалкая. Ты – балласт. На кой Луал ты нам нужна – не знаю.
Эда не сделала ни одной попытки защититься. Она даже не взглянула больше на Мэтта. Его для нее не было. Он мог шуметь, орать, выговаривать все, что угодно. Слова, которыми Эда корила саму себя, были куда хуже, чем то, что говорил ей он.
Мэтт же, видя, что его слова не возымели никакого действия, сказал непоправимое:
-Надо было упокоить вас с Гилотом!
Он повернулся и собрался идти, когда вдруг, прямо над его ухом пролетело что-то очень быстрое и тяжелое. Впечатавшись в дверь, оно брызнуло осколками. Мэтт обернулся в испгуе:
-Очумела?
Как Эда поднялась из-за стола, он не услышал. Она стояла теперь в ярости, какой не было в ней и в момент, когда ей пришлось очнуться пленницей Сковера. Тогда речь шла всего лишь о ее собственной жизни и чести, но теперь…
Смутная, еще неоформившаяся тень подозрения легла на душу Эды.
-Ты?
Казалось, что от ярости ее разорвет сейчас в клочья. Дыхание давалось ей с трудом. Она держала руку на сердце, и слегка покачивалась, не сводя очень тяжелого взгляда с Мэтта.
-Ты? – повторила Эда свистящим шепотом.
-Это…- как бы ни было, а все же так сильно выдавать себя Мэтт не хотел и сейчас жалел о своей горячности. – Это ты о чем?
-Ты убил его? – она не закричала, потому что если бы закричала – ее бы точно разорвало от всего, что сейчас мутилось в ее душе.
Мэтт был плохим лжецом – так всегда говорил Гилот, это же повторял ему Сковер. Но сейчас он солгал и Эда, все еще желала обмануться, а потому - ложь сработала.
-Нет, это был не я.
Самое главное – выдержать взгляд. Но она не хотела вглядываться, а он был и рад. Наверное, по этой единственной причине все закончилось без крови и столкновения, угасло само собой. И Эда вдруг обессилела, все снова стало для нее безразлично, умерло. Она рухнула, как подкошенная и срубленная на стул и прикрыла глаза.