…Единственный протокол моего следствия, составленный без искажения истины и без угроз, был первый. Он состоит из вопроса:
— Расскажите о вашей антисоветской деятельности?
И ответа:
— Я был и остаюсь предан делу Ленина.
Объективное рассмотрение моих писем
и записей, приобщенных к делу, убеждает в этом. Из них с несомненностью явствует, что, воспитанный с детских лет в духе ленинизма, я безоговорочно поддерживал политику нашей партии и Советского государства.
В преступление мне были зачтены содержащиеся в этих письмах высказывания (действительно, резкие) против господствовавшего тогда культа личности, против безмерного восхваления одного человека в ущерб творческому духу марксизма–ленинизма. Но культ личности ныне решительно осужден.
Я, действительно, тревожно переживал тогдашнее состояние наших экономической, исторической и литературоведческой наук, что пронизывает мои письма и записи. Но ныне с трибуны XX съезда товарищами Хрущевым, Микояном и другими членами ЦК признано как раз неудовлетворительное состояние этих наук. Больше не было никаких объективных данных для моего осуждения…
…17.9–55 г. объявлен Указ Верховного Совета об амнистии, по которому я должен был бы быть освобожден хотя бы от ссылки со снятием судимости, — но даже и этот Указ не применен ко мне без всяких на то объяснений.
Я ПРОШУ:
1. Полной реабилитации.
2. Возврата моих боевых орденов.
24.2–56 г. Солженицын А. И.»
В той же тональности были выдержаны письма Солженицына заместителю Председателя Совета Министров СССР Микояну, министру обороны маршалу Жукову и Генеральному прокурору СССР Руденко.
Надо сказать, что реабилитация Солженицына оказалась делом канительным. Причина ее годичной задержки была, по–видимому, не в одной лишь бюрократической волоките, а главным образом в том, что подобные жалобы и заявления в те дни писали многие десятки тысяч невинно пострадавших, тогда как не готовые к шквалу реабилитации органы прокуратуры и государственной безопасности в полном смысле слова изнемогали от перегрузки.
14 июня 1956 года помощник Главного военного прокурора полковник юстиции Прохоров обратился в КГБ с просьбой выполнить некоторые следственные действия, необходимые для принятия решения по жалобам Солженицына.
29 сентября заместитель председателя КГБ генерал–лейтенант (ныне — генерал армии) П. И. Ивашутин утвердил подготовленное старшим следователем капитаном Орловым заключение, согласно которому следовало «возбудить ходатайство перед Генеральным прокурором СССР о внесении протеста в Верховный суд СССР на предмет отмены постановления Особого совещания от 7 июля 1945 года в отношении СОЛЖЕНИЦЫНА А. И. и прекращении его дела по п. «б» ст. 204 УПК РСФСР».
28 декабря Главная военная прокуратура направила в Военную коллегию Верховного суда СССР надзорный протест за подписью генерал- майора юстиции Терехова, где ставился вопрос об отмене постановления ОСО НКВД и прекращении дела Солженицына по п. 5 ст. 4 УПК РСФСР, то есть за отсутствием состава преступления.
И, наконец, 6 февраля 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР (председательствующий — полковник юстиции Борисоглебский, члены — полковники юстиции Долотцев и Конов) вынесла определение, полностью реабилитирующее А. И. Солженицына, о чем его уведомили 2 марта по новому месту жительства: Владимирская обл., п/о Торфопродукт, деревня Мильцево.
КОММЕНТАРИЙ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА ЮСТИЦИИ А. Ф. КАТУСЕВА
Можно было обойтись без вмешательства юриста, если бы у истории многолетних злоключений А. И. Солженицына не обнаружилось мало кому известное продолжение, вследствие чего на папке с надзорным производством по делу 2/2 № 369445 рядом с понятной записью «начато 3 февраля 1945 г.» соседствует более чем странная — «окончено 24 января 1974 г.».
Вызвано это тем, что в Прокуратуру Российской Федерации нежданно–негаданно поступило заявление:
«Из сообщения газеты «Комсомольская правда» от 5 сентября 1973 года я узнал, что писатель А. Солженицын занимается антисоветской деятельностью. Учитывая, что он уже ранее привлекался к ответственности за аналогичное преступление и ошибочно был реабилитирован, ходатайствую о привлечении Александра Солженицына к уголовной ответственности по ст. 70 ч. 2 УК РСФСР».
Ниже шли подпись «доброжелателя» — некоего гражданина Р., жителя Москвы, и дата — 5.09.73 г.