«Гармония… Гармония… Где же она? А, вот!»
Некоторое время спустя Олег Гарин, запертый на задворках собственного сознания, начал кричать. Его крик был полон бессилия и отчаяния и длился целую вечность. Олег не мог остановиться, хоть и понимал, что слышать его отныне может только сумасшедший маньяк. А сомнений в полном и окончательном сумасшествии Пси-Мастера у него больше не было.
Между тем Пси-Мастер поднимался по лестнице. Он делал это не спеша, и каждый новый шаг доставлял ему колоссальное наслаждение. В какой-то момент он поймал себя на том, что пересчитывает пройденные ступеньки, и улыбнулся. Кажется, эту привычку он унаследовал вместе с телом от его прежнего хозяина.
Пси-Мастер улыбался и считал ступеньки, а в здании вокруг него происходили странные вещи. «Монолитовцы» расстреливали «монолитовцев» и контролёров. Контролёры поражали пси-волнами бойцов «Монолита» и друг друга. Два мутанта примерно равной силы, отчаявшись выяснить отношения при помощи пси-энергии, сошлись в рукопашной схватке. И это был первый в истории Зоны случай, когда контролёр выбил кому-то зуб. Фигуры, любовно расставленные Пси-Мастером на его воображаемой шахматной доске, уничтожали друг друга, потому что были больше не нужны ему.
На площадке двенадцатого этажа Пси-Мастер остановился и обернулся к Михаилу, который молча следовал за ним и то ли прислушивался к звукам стрельбы, то ли просто пытался осмыслить происходящее. Судя по идиотскому выражению его лица, этот процесс давался Столярову с большим трудом.
— Сюда, — сказал Пси-Мастер. — Девчо… — Он осёкся. — Марина в третьей комнате справа по коридору. Поспеши, ей совсем плохо.
— А ты? — выпучил глаза Михаил.
— Я скоро приду. Сначала мне нужно убедиться, что нам ничего не угрожает.
— Знаешь… Это было круто!
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Пси-Мастер, но заткнуть Столярова оказалось нелегко.
— Нет, правда. Ты просто разбушевался, как… Не знаю… Фантомасы в роду были? Ты даже забыл надеть «венец»!
Когда Михаил протянул ему тёмный обруч, Пси-Мастер машинально принял его и покрутил в руках.
— Да, — сказал он. — Спасибо, что напомнил.
— Надеть не хочешь?
Правая рука Столярова сжимала рукоятку пулемёта. Тупой ствол, качнувшись на ремне, уставился в грудь Пси-Мастера. Случайно или специально? Чёрт его знает!
«Чего он хочет?» — спросил новый владелец тела у старого.
«Ничего плохого, — заверил его Олег. — Он просто вернул тебе твою вещь».
«Он угрожает мне!»
Гарин, который мог бы следить за намерениями своего ментального сожителя в реальном времени, если бы не отставал от него катастрофически в скорости мышления, скорее догадался, чем почувствовал, как Пси-Мастер молниеносно перебирает тысячи вариантов выхода из опасной ситуации.
«Нет! — закричал Олег. — Это не угроза! Не надо никого убивать! Просто успокой Столярова. Надень этот чёртов «венец»! В конце концов, это же твоё изобретение! Что ж ты шарахаешься от него, как вампир от распятия!»
«Ну хорошо…»
Пси-Мастер неодобрительно покосился на глупую улыбку Михаила, аккуратно, двумя пальцами, водрузил «венец» на голову и рухнул на бетонный пол.
Глава двадцать шестая
Ему было темно и больно, но вместе с тем приятно. Сильней всего болела голова. Зато она лежала на чём-то мягком, и эта мягкость как будто убаюкивала боль. Очень болела спина — вся, от копчика до шеи. Шея тоже болела. А ещё почему-то — ноги. Рук он не чувствовал совсем.
— Скоро он очнётся? — спросили совсем рядом, и Олег понял, что это сон, потому что вопрос был задан голосом Марины.
— Думаю, с минуты на минуту, — непривычно серьёзным тоном ответил Столяров. — Но я могу ускорить процесс. Правда, ему будет немного больно.
— Не надо. Он и так сам на себя не похож. Бедный. Он — настоящий герой, правда?
— Настоящий. — Судя по голосу, Михаил улыбался. — Тебе очень повезло с мужем.
— Можно мне ещё воды?
— Можно. Только совсем чуть-чуть. Четыре глотка максимум. Всё-всё-всё, хватит!
— Извините.
— Да ничего.
Олег почувствовал, как капля упала ему на правую щёку, а потом к этому же месту прикоснулась тёплая ладошка, и открыл глаза.
В комнате было мало света, но склонившееся над ним лицо он узнал бы и в полной темноте.
— Марина, — сказал он. — Ты — живая?
— Живая. Я — живая, — сказала она и неожиданно заплакала. — Не смотри на меня, я очень страшная.
Но Гарин всё равно смотрел.
— Неправда. Ты — самая красивая.