Так бы он и мыкался среди бандитов и доходяг, мало-помалу разочаровываясь в человеческой породе и теряя надежду, если бы не один случай.
В тот двор, где две пятиэтажки примыкали друг к другу, как страницы раскрытой книги, Монах приходил не в первый раз. В подъезде одного из домов, на площадке между четвёртым и пятым этажами, за батареей он уже дважды находил «вспышку», причём без всякого вреда для здоровья. Видимо, «электра», время от времени возрождающаяся на этом месте, разряжалась сама собой, уходила по трубам в землю, а оставленный ею артефакт — вот он, пожалуйста, подходи и бери. После выброса, случившегося накануне, Монах снова спешил на прикормленное место, надеясь в третий раз испытать удачу. Испытал. Ничего не нашёл. И, разочарованный, побрёл вниз.
Он был на третьем этаже, когда во дворе началась стрельба. Стрелял один человек. Из автомата. Очередями по семь-восемь выстрелов. За время, проведённое в Зоне, Монах научился различать подобные тонкости. Когда в рожке у стрелявшего закончились патроны, он осторожно выглянул в окно с разбитыми стёклами.
Во дворе были зомби. Много зомби. Никогда прежде Монах не видел такого скопления мутантов. Около десятка неподвижных тел лежали на земле, а ещё не меньше пятидесяти зомбированных медленно шли от арки в сторону детской площадки. Их было так много, что Монах не сразу разглядел, кого они преследуют. Он заметил человека в военной форме, только когда тот сменил рожок и снова открыл огонь. У зомби тоже были автоматы, но они почему-то не стреляли. Пули выкашивали их, как траву, но мутанты упорно шли вперёд, непонятно на что надеясь. Эта готовность к самопожертвованию пробудила в душе Монаха смутное чувство, распознать которое сразу ему не удалось, однако он запомнил ощущение, чтобы поразмыслить о нём, когда будет время.
Расстреляв три рожка, военный одну за другой бросил в толпу преследователей две гранаты и достал из кобуры пистолет. Он сделал четырнадцать выстрелов, уничтожив ещё несколько зомби, но два десятка мутантов, которые ещё держались на ногах, оттеснили его к детской площадке. Прижавшись спиной к металлической горке, военный выпустил последнюю пулю себе в висок.
Зомби моментально потеряли интерес к покойнику и начали расходиться кто куда.
Не прошло и минуты, когда от торца дальней пятиэтажки послышался крик: «А-а-а суки!» и застучали автоматные выстрелы. Монах посмотрел в ту сторону и увидел группу из пятерых человек. Они были вооружены, в основном автоматами, но у одного за спиной висел снаряжённый гранатомёт. Люди больше не стреляли, они разговаривали о чём-то, но слов Монах не слышал.
Один из пятёрки, довольно молодой парень, скинул на землю рюкзак, достал из него какой-то предмет и надел на голову. Прищурившись, Монах разглядел что-то вроде тёмного металлического обруча. Это не было головным убором. Бандану из полоски чёрной материи или кожи паренёк надел уже поверх обруча. В какой-то момент человек в бандане повернулся так, что стало хорошо видно его лицо. Его черты Монах тоже запечатлел в памяти, сам не зная зачем.
Паренёк замер на месте, кажется, даже закрыл глаза. Так продолжалось минуту, другую, а потом случилось странное и страшное. Все зомби, которые ещё не успели разбрестись со двора, одновременно вскинули стволы автоматов к подбородкам, и дали залп, похожий на прощальный салют. Вскоре после этого паренёк снял обруч с головы и бережно завернул его в чёрную полоску, недавно бывшую банданой.
Во дворе остались только трупы мутантов и пятёрка людей, которые оживленно что-то обсуждали. Один из них был настолько возбуждён случившимся, что его слова достигли слуха Монаха.
— Коршун, ты понял? У них «венец»! Коршун, у них «венец», настоящий!
Ответную реплику Монах не услышал, да это уже и не имело значения. Всё, что хотел, он уже узнал. Вернее, он наконец-то понял, чего хочет.