— Коршун! — выдохнул Олег.
— На нём «венец»! — воскликнул Столяров.
— Что такое? — Бледное лицо Коршуна с глубокими провалами глаз напоминало посмертную маску, однако он нашёл в себе силы для улыбки: — Друзья мои, вы выглядите так, будто ожидали увидеть одного покойника, а встретили другого. — Он даже рассмеялся, но смех его быстро перешёл в раздирающий лёгкие кашель.
— Что у тебя в руках? — крикнул Михаил.
— Это всё, о чём ты хочешь спросить меня после долгой разлуки?
— Отвечай!
— В какой руке? — Коршун снова улыбнулся. — Это ведь, кажется, твоя любимая игра? Так мне разжать ладони? Или тебе уже не интересно?
— Сиди как сидишь! Если дёрнешься, я выстрелю.
— Ты можешь выстрелить, — кивнул Коршун. — Ты можешь проделать во мне ещё несколько дырок в дополнение к тем, что сделал раньше. Ты можешь прострелить мне руки и ноги, отстрелить мочки ушей и даже укоротить мой замечательный нос, но ты не можешь одного. Уйти отсюда, не выслушав меня. Потому что иначе всё теряет смысл. Твоя миссия будет провалена. Ты вернёшься на Большую землю, потому что здесь ты не найдёшь больше никаких зацепок. И ты будешь, как прежде, ходить на работу, жрать водку и по воскресеньям водить сына на аттракционы или в кино. А через месяц упадёт ещё один самолёт. И ты будешь гадать, сколько в этом твоей вины. Потому что ты совестливый сукин сын. Что бы ни думали о тебе окружающие. Поэтому ты выслушаешь меня сейчас. И сделаешь то, что я прикажу. Для начала скажи: «Да, дядя Коршун, я всё понял».
— Хрена лысого я понял! — сказал Столяров и выстрелил.
Коршун откинулся в кресле, из выбитой переносицы на его лицо полилась кровь, руки безвольно упали на подлокотники. Что-то со стуком выпало из разжавшихся пальцев.
— Наружу! Марш! — рявкнул Михаил и буквально вышвырнул Гарина в дверной проём.
Он затворил за собой тяжёлую дверь и дважды крутанул запирающий штурвал.
— Зачем ты это сделал? — тяжело дыша, спросил Олег.
— Он вынудил меня! — заявил Столяров.
— Ты же сам учил меня не поддаваться на провокации.
— Это особый случай, — сказал Михаил. — Я просто закончил то, что почему-то не доделал в прошлый раз. Мотай на ус, студент. Не сделаешь контрольный — придётся делать работу над ошибками.
— Ты хотел сказать «контрольную»?
— Нет, именно что контрольный.
— А что там Коршун плёл про сына по воскресеньям и аттракционы?
— Не бери в голову. Кстати, я до сих пор не слышу взрыва.
Выждав для верности ещё полминуты, Столяров снова отпер дверь.
Обстановка внутри круглого зала не изменилась. Мёртвый Коршун полулежал в кресле, уронив руки. На полу у ножки кресла валялся небольшой тёмный предмет.
— Это не граната, — сказал Михаил. — Коршун блефовал.
Он начал спускаться по мостику в зал. Гарин отстал от напарника всего на несколько ступенек. На середине лестницы ему удалось рассмотреть предмет, выпавший из ладоней Коршуна. Это был КПК.
— Смотри под ноги и по сторонам, — угрюмо сказал Столяров. — Будь готов ко всему.
Однако ничего подозрительней Коршуна, который погиб, воскрес и теперь-то уж точно погиб, Олег пока не замечал.
Михаил недоверчиво толкнул КПК носком ботинка, как будто опасался, что прибор может взорваться или укусить его за палец, и только после этого наклонился за ним.
— Дай я! — протянул руку Гарин.
— Ну держи. Он уже включён.
— Я вижу. — Олег пробежал пальцами по командам меню. — Так, почты нет. История событий стёрта. В основной папке один-единственный файл. Это видео. Включать?
— Подожди…
Гарин заметил, что Столяров хотел забрать у него КПК, но в последний момент почему-то передумал.
— Да чего ты боишься? — спросил Олег. — Атомного взрыва?
— Атомный взрыв в Припяти, да ещё в бетонном бункере под озером — это самый безопасный атомный взрыв, какой только можно представить, — мрачно пошутил Михаил. — Экология планеты практически не пострадает.
— А чего тогда?
— Да я и сам не знаю! — Столяров взъерошил волосы здоровой рукой. — Просто предчувствие очень нехорошее. Сначала Пси-Мастер на записи, теперь Коршун во плоти. Многовато что-то оживших мертвецов.
— Понимаю тебя. Очень хорошо понимаю, — промурлыкал Гарин и включил воспроизведение.
Когда на экране возникла физиономия Коршуна, Михаил только всхрапнул у Олега над ухом, дескать, «а я что говорил!».
Камера была направлена снизу вверх. Почти треть кадра занимал небритый подбородок Коршуна, далее следовал нос, а верхняя часть головы терялась в перспективе, за которой угадывался серый потолок.