— Да-а, молодец, — похвалил Столяров. — Мы-то вчера по городу поколесили, дай боже!
— Ну так. Держитесь меня и не пропадёте, — ответил Пельмень. — Нам, кстати, сюда.
Они остановились перед крыльцом двухэтажного кирпичного здания. Справа от крыльца из бетонной тумбы торчала странная инсталляция из зеленоватого металла. Назвать это скульптурной композицией не поворачивался язык. Припять вообще производила впечатление города, который в своё время не испытывал недостатка ни в металлах, ни в креативных жестянщиках. Инсталляция представляла собой три полые вертикальные трубы со спиленными под острым углом верхушками. Трубы были разной высоты: правая — по пояс Олегу, средняя — по шею, а до верхушки левой он бы едва достал вытянутой рукой. Сверху к самой высокой трубе горизонтально крепилось кольцо из того же зеленоватого металла, а вместе труба и кольцо напоминали гигантскую сыроежку. Ещё правее стоял железный щит с афишей, все краски с которой давно смыло дождём.
— Сюда? — переспросил Михаил и направился к лестнице.
— Нет-нет, входная дверь забита насмерть, — остановил его Слава. — Тут вход очень хитрый. Я показываю, а вы повторяйте за мной.
Он закинул ногу на правую, самую низкую из труб и влез на неё, придерживаясь за среднюю. Оттуда он перепрыгнул на верхний край железного щита, который двумя перекладинами крепился к стене здания. Придерживаясь за стену, Пельмень добрался до правого края щита, затем развернулся, разбежался и запрыгнул на шляпку «сыроежки». С неё он уже без приключений перебрался на широкий козырёк над крыльцом и помахал рукой.
— Всё запомнили? — крикнул он. — Тогда давайте за мной!
— Надеюсь, в этом есть какой-то смысл, — проворчал Столяров и полез на трубу.
Через пару минут все трое стояли на козырьке.
— Здесь ещё один тонкий момент, — предупредил Слава. — Лестница не просто кривая, на ней ещё гравитация пошаливает.
— Аномалия, что ли? — спросил Михаил. — Вроде «мясорубки» или «карусели»?
— Да нет. Для аномалии она слишком безвредная и постоянная. От выбросов не зависит. Сколько лет этим местом пользуюсь, столько она здесь и есть.
— Как ты вообще сюда залез в первый-то раз? — поинтересовался подполковник. — И, кстати, зачем?
— От кровососов спасался, — пояснил Пельмень.
— Тогда понятно. От этих гадов и по стене убежишь, когда приспичит. И как, успешно?
— Как видишь. Забрался на крышу и сверху закидал тварей гранатами.
— Вот это правильно, — одобрил Столяров. — А наверху у тебя что? Схрон?
— Вроде того. — Слава приблизился к вертикальной металлической лестнице, ведущей на крышу здания. — Тут никаких особых сложностей нет. Просто держитесь крепче и не пугайтесь. Меня же эта штука выдерживает, хоть я и тяжёлей вас, вместе взятых.
Он взобрался на крышу довольно быстро, и Гарин не заметил в его движениях ничего необычного. Вторым пошёл Михаил. Он поднимался немного медленнее и пару раз за время подъёма удивлённо сказал: «Ого!».
— И впрямь пошаливает, — крикнул он Олегу с крыши. — Так что держись крепче. Особенно на четвёртой ступеньке.
После таких напутствий у Гарина в первую очередь пошаливали нервы. Он остановился у стены и посмотрел вверх. На вид вроде лестница как лестница. Ну, кривая. Ну, ржавая. Ну, очень кривая, если честно. В одном месте левый край отходит от стены примерно на полметра. Но ступеньки вроде все на месте. Да и вообще…
Олег начал карабкаться. Поначалу всё шло нормально. Но стоило ему опустить ногу на четвёртую ступеньку, как он почувствовал себя прыгуном в воду, который уже оттолкнулся от трамплина. Ступенька ощутимо подталкивала Гарина вверх. Хорошо, что, будучи предупреждён, он крепко держался за ржавые края лестницы. «Ого, — подумал он. — Вот это действительно ого!» Эту лунную лёгкость Олег испытывал ещё три ступеньки. Потом её без предупреждения сменила свалившаяся на плечи тяжесть. Пусть не удвоенная, но полуторная точно. Вот когда Гарин особенно порадовался тому, что с ним больше нет рации и его рюкзак весит вдвое легче, чем раньше. Сгорбившись, он продолжил карабкаться, пока дополнительный груз не свалился с его плеч. Чередование лёгкости и тяжести повторилось ещё дважды. Эта чехарда напоминала краткие моменты порочного счастья и мучительную расплату за грехи. Наконец Олег поднялся на последнюю ступеньку и выбрался на крышу, окружённую по периметру невысоким кирпичным барьером.