Горничные подносили им закуски и осторожно подливали вино в бокалы, стараясь не оплошать перед графиней, так как её лицо явно говорило о страшном негодовании.
Вскоре Мелиса и Андрос, постучавшись, вошли в комнату.
Мелиса, одетая в пышное дорогое бирюзовое платье, прошла к Клиоссе и села в кресло рядом с ней, в то время как граф в чёрном мундире с серебряной перевязью, подойдя ближе, остался стоять, ожидая объяснения, зачем его вызвали.
Клиосса, глядя на огонь в камине, со злостью произнесла:
— Мой сын идиот, женился на идиотке, и они вместе породили идиота!
Лиония, стоявшая у окна, чуть не рассмеялась, услышав столько оскорблений за один раз.
С улыбкой на лице обернувшись к своей подруге, женщина сделала глоток вина из хрустального бокала и продолжила наблюдать за представлением.
Мелиса тем временем чувствовала, что её сердце выпрыгнет из груди.
Она страшно боялась разгневанную свекровь, а осознание того, что та является легендарным рыцарем, не делало ситуацию проще.
Если Клиосса разозлится и просто убьёт её, никто не сможет даже отомстить, и той нет причин чего-либо бояться.
Осторожно Мелиса попыталась выяснить, чем так разгневала графиню.
— П-прошу прощения, чем мы вас так расстроили, что вы оскорбляете нас?
В ту же секунду Клиосса гневно обернулась к ней.
— Вы, два ублюдка, смотрели на Виктора, как на врага! На человека, который спас ваши никчёмные задницы! Да будь я на его месте, просто дождалась, пока ваши вассалы убьют тебя, идиотку, и твоего сына-недоноска, а затем перебила всех дворян в графстве и забрала себе графский трон!
Мелиса и Андрос чуть не задохнулись от негодования, а Лиония уже с трудом сдерживалась, чтобы не взорваться хохотом, наблюдая эту картину.
Наконец граф решил заступиться за свою мать и попытался возразить.
— Мы не смотрим на него, как на врага, а просто… — он пытался подобрать слова, чтобы объяснить свои чувства, и, немного подумав, громко добавил: — Это ведь не настоящий Виктор! Как мы можем принять его⁈
Лиония, с интересом наблюдавшая за происходящим, немного смутилась от услышанного, и её хорошее настроение улетучилось за секунду.
Женщина могла сказать, что она в том же положении, что и эти двое, ведь Виктор не её настоящий сын. Просто получалось, что она родила оболочку для чужого сознания, но, с другой стороны, герцогиня и не знала прошлого Виктора, а всегда была знакома только с нынешним.
Тем временем Клиосса вновь заговорила и обратилась к Андросу.
— Грёбаный ты недоносок. Вместо того, чтобы ходить и целовать следы на земле, оставленные сапогами твоего брата, который из такого, как ты, отребья сделал настоящего графа и всячески помогал, рискуя перед советом дворян. Ты смеешь что-либо говорить? Где ты был, когда его сослали на отдалённую территорию? — сказав это, она перевела взгляд на Мелису и обратилась к ней: — Где вы оба были, когда он кровью зарабатывал себе репутацию на поле боя и расплачивался за помощь вам?
Графиня со злостью бросила бокал в камин и, подскочив с кресла, направилась прочь из комнаты, не желая находиться с такими идиотами в одном помещении.
Она видела, что Виктор никогда не метил на место графа, но это не значило, что он должен помогать Андросу, а значит, делал это, потому что хотел, потому что чувствовал какие-то обязательства перед Шерманин, как их часть.
Всё, что он делал, влияло на графство, королевство и даже на весь континент, а ему не готовы были простить одной вещи, от которой людям ни тепло ни холодно.
В её понимании, это всего лишь повод, чтобы мелочным людям оправдать свою зависть в адрес успешного человека, которым являлся Виктор.
Теперь, когда они среди моря его достоинств нашли один недостаток, им было просто забыть обо всём остальном и сосредоточиться исключительно на этом.
Поэтому графиня не просто негодовала, она презирала этих двоих и, не окажись они её родственниками, убила не раздумывая, потому что, в отличие от лорда, не привыкла никому давать второго шанса.
Мелиса и Андрос с белыми, как мел, лицами продолжали оставаться на своих местах, боясь шевельнуться.
Они не ненавидели Виктора и даже не чувствовали к нему неприязни, просто не знали, как к нему относиться, что графиня приняла за ненависть.
Однако даже знай она об этом, ничего бы не изменилось, так как в её понимании эти двое обязаны лорду жизнью, поэтому, чтобы тот ни совершил, они должны это принять и забыть.
Лиония, стоявшая у окна, видя их лица, поставила бокал на стол и направилась на выход, желая поговорить со своим сыном.