— Как давно вы живёте здесь на островах среди болот?
Колкая на язык девушка и тут не преминула съязвить:
— Признайся, это ведь такой своеобразный способ вызнать мой возраст?
Она определённо задалась целью вывести меня из себя. Но я, мысленно посчитав про себя до десяти, ответил спокойно:
— Нет. Просто пытаюсь понять для себя общую картину. Серый Ворон так спокойно рассуждает про «пару лет назад», хотя для нас с Ленкой с нашего с ним расставания прошёл всего год. Сколько времени друг нас не видел? На вид ему двадцать пять, то есть примерно восемь лет прошло. Но при этом Сергей успел и в Эрафии себя проявить, и в Эхиргамскую Империю наведывался, и в нашем родном мире бывал не раз. Вот я и пытаюсь подсчитать. Тебе явно меньше двадцати, а уходили вы вместе с Сергеем, и было тогда тебе тогда всего десять. А Егорке..
— Вот про Егорку не надо! — резко повысила голос девушка. — Догадался и молодец! Для всех вокруг, и в том числе для него самого тоже, он — первенец Серого Ворона и Каришки. Да, я была с братом в тот страшный день, когда Серый Ворон отбил попавшего в заложники мальчишку у жуткого Агалиарепта. Сергей тогда сильно пострадал и истекал кровью, но невеста жуткого некроманта Зилана Армазо была тогда убита, да и самому Агалиарепту тоже крепко досталось. Мы с трудом сумели вырваться из плотного кольца врагов и спасли Егора, но я до сих пор помню тот ужас, когда на тебя пикирует разъярённый пышущий огнём чёрный дракон, а вокруг свистят стрелы. Только представь себе, какими мы были, когда уходили от погони: еле плетущийся Сергей с простреленной ногой, беременная Каришка с годовалым Егоркой на руках, а рядом отсчитывающая последние дни своей жизни смертельно больная лысая девочка. Но мы выжили! Ушли из Эрафии, стали одной семьёй и сумели найти новый дом в этом абсолютно неизвестном тогда для нас мире. Сейчас мы — одна семья, и я не позволю ни тебе, ни твоей подруге, ни кому-либо иному разрушить эту гармонию!
Мы уже вышли из коридора и стояли перед моей комнатой. Я зашёл внутрь и быстро забрал опасный медальон. Когда же вышел обратно, обнаружил, что девушка-друид стоит задумавшись, а её глаза всё ещё пылают гневным огнём, хотя и не конкретно против меня направленным. Сообразил, что старые воспоминания всколыхнули Каллисто, а очень эмоциональная Сестра Хозяина переживала и бурно реагировала на угрозу существующему вокруг неё безопасному и спокойному мирку. От рыжей девушки сейчас веяло невероятной мощью, способной ломать вековые деревья и вызывать шторм на море. Попытался было оценить, насколько же Сестра Хозяина сильна, но словно прочтя мои мысли, девушка повернулась в мою сторону и сразу успокоилась.
— За медведицу на пляже извини, — неожиданно проговорила леди Анна. — Не ожидала, что Елена Фея меня моментально раскроет. Но облик обратно на человеческий не меняла вовсе не из упрямства, как думает твоя подружка, просто одежда у меня была далеко от того места. Глупо получилось.
Каллисто вдруг прислонила ладошку к деревянной стене, и секунду спустя из гладкой стены выросла и покрылась почками тоненькая веточка дерева. Через несколько мгновений почки набухли и раскрылись, явив миру резные многогранные листики.
— Знаешь, что это за дерево? — спросила меня Аня с непонятной дрожью и чуть ли не благоговением в голосе.
Я отрицательно помотал головой. Каллисто аккуратно и даже ласково пропустила зелёные листики меж пальцами и прошептала:
— Это белый клён. Вы трое живёте внутри ствола срубленного орками белого клёна. Я нашла пень умирающим, сохранились лишь корни, но дерево упорно цеплялось за жизнь. Я захотела его спасти и влила свои силы. Наверное перестаралась. Пень вырос до гигантских размеров и снаружи покрылся зелёными побегами. По приказу брата слуги вырезали внутри пня настоящие хоромы. Но интересен здесь не живой дом, а именно то, что это именно белый клён.
— И что с того, что именно клён?
Леди Анна посмотрела на меня печально и разочарованно махнула рукой. Я сообразил, что снова сморозил какую-то глупость, хотя и не понял, какую именно. Всю обратную дорогу по подземному туннелю златовласая девушка молчала, похоже обидевшись на меня за промашку. Но я не считал себя виноватым и не стремился заводить разговор первым, и уж тем более извиняться непонятно за что. Когда мы вернулись с медальоном к остальным, то обнаружили, что ужин уже перешёл из протокольной официальной части в совсем уж в неформальную.