– И в чём смысл твоего нравоучения? – Насте было смешно от моего рассказа.
– Ни в чём. Это история рождения Змея Горыныча.
– Врёшь! – она весело села на кровать за моей спиной и стала щекотать, приговаривая: – Врёшь! Яйцо не может само расти!
– Может! Это же сон.
– Скажи честно – ты это сейчас придумал. Придумал, чтобы в очередной раз упрекнуть меня в желании жить богато, – Настя развернула меня на спину и села сверху, прижав кисти моих рук к постели.
– Нет! Не бей меня. Я не придумал! Это был сон.
– Надо же! Тебе прямо притчи снятся. В чём её смысл? Ты понял?
– Да! Понял! Все Змеи Горынычи рождены людьми. Мы их создали. Мы их вырастили своей жадностью, корыстолюбием, ненавистью, завистью и желанием оправдать свои преступления, какими-нибудь благими намерениями. А потом наше детище вырастает и проглатывает родителей. Дракон наших плохих мыслей сидит в каждом из нас. И если мы будем греть его своими отвратительными поступками и намерениями, он вырастит, вылупится и проглотит нас. Ботаник не умер. На следующий день он вышел через прямую кишку Змея. Но он перестал быть человеком. От стал подлецом. От него стало за версту вонять фекалиями дракона, как и от всех негодяев.
– У-у-у! Куда загнул! – мой рассказ перестал её забавлять. Настя неожиданно нахмурилась: – Наверное, ты прав. Как всегда, прав.
Она встала и медленно подошла к окну, вглядываясь в ранний рассвет. Я подошёл следом и встал за её спиной. Моя любимая резко развернулась и нежно обняла, засыпав поцелуями:
– Конечно, ты прав. Спасибо тебе мой добрый рыцарь, что ты спас меня от моего дракона. Я больше никогда не буду от тебя ничего скрывать. Чтобы дракон не имел шансов взять реванш.
И она рассказала про себя всё. Всё, от самого рождения. Тот рассказ про папашу, который «пил, как бочка» и кредиторов, одного из которых Настя убила – это сказка. Она её сочинила специально для меня. Чтобы отвязался. И для того, чтобы не бередить рану, вызванную истинной причиной. Странно, но я полюбил женщину, такой, какой захотел её увидеть. Даже несмотря на то, что её душа была спрятана от меня за семью замками. В принципе, я не ошибся. Моя любимая – лучшая женщина на Земле. Человек в прекрасном образе красивейшего создания матери-природы. Она была единственным ребёнком в семье. В стране разнузданно и цинично разливалось время Великого передела. Передела не только собственности, но и душ человеческих. Купленные за копейки… Нет, не так. Нагло захваченные людьми, не отмеченными даже случайным отпечатком совести, заводы превращались в место искоренения человеческого духа. Народ выгоняли на улицу, оборудование продавали на металлолом, а территория становилась объектом земельных спекуляций. Кто не пропал в агонии наркомании и алкоголизма, стал торгашом. Улицы городов заполонили мешочники. Обладатели вузовских дипломов вынуждены были заняться этим, чтобы не сдохнуть с голода. В меньшей степени этот кровавый передел коснулся северных городов. Когда Насте исполнилось пять лет, её отца выбрали мэром столицы богатого нефтяного края. Илюхин был народным мэром. Здесь его хорошо знали и уважали. Он был чем-то похож на того ботаника в зачатке истории про Змея-Горыныча. Немного наивный и мечтательный. Такой мэр был не нужен олигархам, пускающих слюну при виде очередного нефтяного пирога. Александр Илюхин, так звали отца моей принцессы, прекрасно понимал к чему ведёт передел собственности. У новых владельцев бывших государственных нефтяных предприятий не было никакой жалости к северянам. Им было наплевать на их судьбу. Поэтому новый мэр стал всячески препятствовать рейдерству и бандитизму на управляемой им территории. В результате его автомобиль был расстрелян средь белого дня из автоматов. Погиб он и его водитель, у которого было два маленьких сына. Через день после похорон пропала мать Насти. Целую неделю её насиловали на базе отдыха, купленной Олегом Урышевым. Да-да, отцом Урри. Именно он положил глаз на нефтяную компанию, базирующуюся в этом городе. Мать выжила. Но она стала инвалидом. Благодаря друзьям отца и просто хорошим людям, Настя в детстве не знала бедности. Они жили не богато, но не испытывали особой нужды. Окончив школу, Снежок поступила в московский ВУЗ, известным подготовкой специалистов нефтяного промысла. Там, уже на третьем курсе, она познакомилась со Станиславом Банных. Он был прозван друзьями Стэлсом за его необычайный дар скрываться с лекций незамеченным. Стас был старше Насти на один год. У него был брат Лёшка, ровесник Снежка. Неожиданно выяснилось, что братья – это сыновья погибшего водителя. Насте история гибели её отца была практически неизвестна. Мать не любила её рассказывать. Зато Стэлс и Леший об этом знали всё. Или почти всё. Так, слово за слово, мысль за мыслью – ребята подружились и загорелись идеей мести. Они стали собирать все сведения об Урышеве. Оказалось, что к тому времени, а это был 2012 год, олигарх давно сбежал за границу. Он не захотел делиться с курирующими его органами государственной власти и был объявлен в розыск за укрытие от налогов трёх миллиардов долларов. Друзья долго разрабатывали план мести. Для его воплощения требовалось много времени и средств. Однажды Настя встретилась с одним человеком, который когда-то работал в том самом северном городе одновременно с её отцом. Он возглавлял местную ФСБ и был уволен с должности сразу после смерти Илюхина, под предлогом того, что не смог предотвратить покушение. К тому времени полковник был старым и больным пенсионером и мало чем мог помочь ребятам в их планах. Но он рассказал Снежку, что в ячейке одного банка хранится компромат на Урышева, собранный неким генералом из Питера. Генералы ФСБ тоже хотят жить на широкую ногу. Поэтому они часто используют своё служебное положение для незаконного сбора сведений, порочащих богатеньких олигархов. Для этого генерал иногда пользовался услугами отставного соратника, знакомого ему ещё по учёбе в ВУЗе. Он и рассказал дочери мэра Илюхина следующее: «Как-то, во время пьянки в его кабинете, когда речь зашла об Урышеве, мой однокашник проболтался, что у него на этого бандита уже собрано обширное досье, которое по его словам стоит не менее сотни миллионов баксов. Максимум через три месяца, сказал генерал, появится повод предъявить счёт этому упырю, убившему мэра Илюхина. Через пару дней я случайно увидел моего собутыльника, входящим в банк. Значит он хранит эти документы там. Это вообще хитрый банк. Он мало занимается кредитованием и обслуживанием населения. Но его услугами пользуется вся элита Питера. Наверняка, досье генерала хранится в этом банке». Настя передала разговор Стэлсу и у того родилась идея грабануть названный банк, расположенный на тихой питерской улочке недалеко от Таврического сада. Сначала Снежок была категорически против этого. Но жажда мести и необходимость в средствах соблазнили её на столь опасное предприятие. К тому же, мать была при смерти, и врачи говорили, что её может спасти только дорогостоящая операция за пределами нашей милосердной родины. Неожиданно легко полковник-пенсионер согласился им помочь. При этом он категорически отказался от какой-либо доли в добыче. По его словам, у него не было ни семьи, ни настоящих друзей и терять ему было нечего. Он помог советами и снаряжением. Отсутствие жертв – было единственным требованием престарелого полковника. «Если кто-нибудь погибнет, пеняйте только на себя. Я вас сдам с потрохами. Мне нечего боятся. Боюсь только взять грех на душу. А в остальном, как говорится, дедушка старый – ему всё равно», – подвёл отставной полковник итог разговора с новоявленными грабителями. Переехав в Питер, народные мстители изучили расположение банка на местности, режим охраны, внутреннее устройство помещений и приготовились к ограблению. Меня в этот процесс вовлекли случайно. Троица зашла в кафе, где Воробьёв устроил смотрины, просто поужинать. Когда в подпитии я прицепился к Насте, Стэлс с Лешим не решились устраивать скандал – светиться им было нельзя. Зато у старшего брата экспромтом родился план, как проникнуть в сейфовое отделение, не оставив при этом пальчики и паспортные данные. «Он сам виноват. Прицепился, как банный лист. Пусть сам и выпутывается. Это будет ему наука, как приставать к незнакомым девушкам, сидящим в компании двух парней», – убеждал он Настю. И когда я вновь нарисовался с предложением пересесть за мой столик, Снежок согласилась. Дальше, по её словам, всё пошло, как по маслу. Я поверил в невероятное, в то, что переспал с ней, что чем-то ей обязан и в то, что она умудрилась сломать сразу десять пальцев.