Об этих интересах буржуазная пресса писала много. В те годы сионисты издавали в Париже журнал под названием "Палестина". В одном из его номеров была опубликована статья, где излагались претензии сионистов на многие территории Ближнего и Среднего Востока. Речь шла, в частности, о южном Ливане, который вплоть до города Сайды полагалось включить в рамки еврейского государства. Его именовали на языке иврит "Эрец Исраэль".
Спустя полвека эти притязания повторил генерал Моше Даян, заявивший, что "шестидневная война" (так сионисты называют израильскую агрессию против арабских стран в июне 1967 года) дала Израилю более или менее приемлемые и безопасные границы, за исключением границы с Ливаном. За этим угадывался старый план, о котором сионистские лидеры рассуждали на страницах журнала "Палестина". Идеи захвата южного Ливана носились в воздухе Тель-Авива.
Сионистские стратеги учитывали, что ни одно их мероприятие или план не могут осуществиться без помощи и участия империализма, а поэтому достижение собственных целей связывали с выполнением общеимпериалистических задач. Исходя из таких соображений, они и организовали сионистско-империалистический заговор для нанесения удара по арабскому национально-освободительному Движению во имя возвращения Западу утерянных позиций в экономической и политической областях на Ближнем Вос токе. Заметим, что замыслы сионистов в отношении арабских государств всегда носили конкретный характер и были зафиксированы в официальных документах.
Одним из таких документов явился стратегический план израильского генерального штаба, разработанный уже в первые годы существования государства Израиль и датированный 1955 годом. В нем отмечалось, что арабские страны способны оказать Израилю значительное сопротивление лишь в том случае, если они объединятся. Именно поэтому целью подготовки политической ситуации, выгодной Израилю, стало "обострение внутренних разногласий среди арабов". Для подрыва единства арабов и разжигания между ними религиозных распрей необходимо было принять меры к образованию новых государств на территории, занимаемой ныне арабскими странами. Такими государствами-карликами могли стать враждебные друг другу христианское государство маронитов в рамках горного Ливана, исламское государство в районах Шуфа, долины Бекаа и юга страны и противостоящее им обоим государство друзов на Голанах. Кроме того, планировалось создание в Сирии алауитского государства, территория которого включала бы город Триполи и район Аккар. Не трудно увидеть, что ставка делалась на стравливание различных религиозно-этнических групп, населяющих территорию нынешнего Ливана. В 1920 году французские власти провозгласили создание государства Ливан под французским мандатом. В 1926 году была опубликована конституция, провозгласившая Ливан республикой. Между арабами-христианами и мусульманами стали возникать конфликты. Марониты изображали себя гонимой общиной, которой постоянно угрожают и которая нуждается в собственном "национальном доме", чтобы не исчезнуть в "мусульманском море". Будучи самой богатой частью ливанского населения, марониты претендовали на большую власть в стране, указывая, что именно они ответственны за национальное руководство, а мусульманские массы в Ливане не подготовлены к "прелестям свободной жизни". Особое положение маронитской верхушки было закреплено в национальной хартии, определившей квоты представительства в государственных институтах Ливанской Республики различных религиозных общин якобы исходя из одинаковой численности христианского и мусульманского населения. С тех пор маронитская буржуазия и клерикалы прочно контролировали все ключевые посты в государстве, ревниво оберегая свои огромные привилегии и преимущества, решительно отвергая даже довольно скромные и умеренные предложения о реформах. Правые христиане в Ливане, как и сионисты в Израиле, стали эксплуататорами и узурпаторами прав и имущества мусульманского населения этих стран. "В Палестине нет места арабам", — говорят сионисты. "В Ливане нет места для палестинцев", — вторят правые христиане-ливанцы. "Палести-8 на — национальный дом для "избранного народа", — говорят иудеи. "Ливан — наш национальный очаг", — в унисон твердят правые христиане. И те, и другие отказывают иноверцем в экономических, политических и национальных правах.