Я сажусь на табурет у стойки и заказываю двойной виски. Девушка-бармен даже не моргает, хотя и одаривает меня чертовски странной улыбкой. Она приносит заказ и облокачивается на стойку напротив меня. Я беру бокал, поднимаю его в тосте, а затем выпиваю залпом.
— Тяжелый вечер?
— «Тяжелый» — это еще мягко сказано. — Я пододвигаю бокал обратно. — Повтори.
— Да, сэр.
Я представляю, как эти слова произносит Рен, и проглатываю виски.
Еще пару бокалов — и, возможно, я вообще перестану что-либо чувствовать.
Так все и происходит. Бармен исчезает, оставив бутылку прямо передо мной, и я наливаю себе уже пятую порцию. Я опираюсь предплечьем на барную стойку и долго смотрю на янтарную жидкость.
Мои мысли в полном беспорядке. Что Рен пыталась доказать? Что она такая же испорченная, как и я? Я и так знаю, что ей нравится играть с границами дозволенного. Или вовсе нарушать их. Но я не сделал ничего такого, что могло бы испортить всю ее гребаную жизнь.
Я провожу пальцами по запястьям. Оказаться в наручниках было странно. Холодный металл врезался в кожу как капкан. Потом остались ссадины, которые заживали несколько дней. Отец сказал, что такое бывает, когда люди пытаются сопротивляться.
Появляется идея.
Куда лучшая расплата, чем наши детские выходки.
Рен должна понять, что я серьёзно настроен насчет ее отъезда. В ее присутствии я не способен ни о чем думать. И уж точно не могу нормально спать. Чем скорее она уйдет, тем скорее моя жизнь вернется в нормальное русло. Еда, сон, хоккей. Сейчас она мешает второму, и у меня нехорошее предчувствие, что скоро доберется и до третьего.
— Я заканчиваю через пятнадцать минут, — говорит бармен, снова появляясь передо мной. Одна из пуговиц на ее рубашке расстегнута, открывая вид на декольте. — Знаешь, вдруг ты…
— Я буду здесь. — Я ухмыляюсь. — Ты учишься в Шэдоу Вэлли?
— На первом курсе. — Она улыбается. — Бриттани.
— Стоун.
Ее улыбка становится шире.
— Я знаю.
Ах, так вот оно что. Это то, что я искал, верно?
— Что ж, Бриттани, позволь угостить тебя выпивкой в честь окончания смены. — Я указываю на бокал.
Она наливает себе виски и подносит к губам, флиртуя без стеснения. И, судя по всему, девушка – хоккейная зайка. Мы еще даже не начали регулярный сезон, а она знает мое имя?
Пятнадцать минут пролетают незаметно. Виски бьет в голову.
Следующее, что я помню – мы в коридоре возле туалета, я прижимаю ее к стене, пока она посасывает мою нижнюю губу. Но мои мысли постоянно возвращаются к Рен. Например, как она выглядела, когда водила вибратором или...
Девушка передо мной опускается на колени и возится с моими шортами.
Я хватаю ее и веду обратно наверх.
— Прости, детка, публичный минет – это не мое. — Я целую ее, чтобы смягчить удар, хотя, черт возьми, ненавижу каждую секунду этого, и отстраняюсь. — Увидимся.
Дорога домой долгая и холодная. В этом году осень быстро уступает место зиме. Холод мало помогает мне протрезветь, но к тому времени, как я возвращаюсь домой, в голове проясняется. В доме темно, и я стараюсь идти тихо… пока не врезаюсь во что-то.
Упс.
Никто не выбегает, так что я продолжаю подниматься по лестнице в свою комнату, стиснув зубы. Рен не заберет кровать. Не тогда, когда сезон вот-вот начнётся, и мне нужна полная концентрация. И сон. Нельзя допускать, чтобы она выгоняла меня из дома через ночь. Я уже вижу, как все мои мечты превращаются в пыль.
Я почти ожидаю, что она будет ждать меня и снова включит вибратор, просто чтобы помучить меня. Но когда открываю дверь, то нахожу ее спящей посреди кровати. Ее губы приоткрыты, она тихо посапывает, а мои одеяла, которые теперь грудой валяются на полу, она сменила на свои собственные.
Нет.
Так не пойдет.
Прежде чем успеваю как следует подумать, я подхватываю ее на руки. С одеялами вместе. Ее голова падает мне на плечо, и я удивляюсь тому, какая она легкая. То есть я знал, что она худая — это видно невооруженным глазом. Но одно дело — смотреть на нее, и совсем другое — прикасаться.
То, что она не проснулась, говорит о многом. Должно быть, оргазм измотал ее.
Не думай об этом.
Я как можно осторожнее выношу ее из комнаты и несу в ванную. Там чуть не падаю, пока опускаю ее в ванну. Возвращаюсь за подушкой, подкладываю между ее головой и холодным фарфором, затем достаю телефон и делаю снимок.
Является ли ванна самым гигиеничным местом в хоккейном доме? Нет.
Будет ли она в ужасе, когда проснется? Очень надеюсь на это.
Я аккуратно задергиваю занавеску вокруг ванны, скрывая ее из виду. Не стоит портить парням сюрприз. Пользуюсь туалетом и чищу зубы, а затем, пошатываясь, добираюсь до кровати. Возвращаю свои одеяла и забираюсь под них.
И да, может быть, я дрочу на звуки, которые она издавала раньше. Потому что, хотя мой член и не отреагировал на девушку-бармена, он определенно реагирует на мысли о Рен.
Но вскоре после этого, отбросив использованную салфетку в сторону ее барахла, я проваливаюсь в лучший сон в своей жизни.
9.РЕН
Удивительно, но я чувствую себя хорошо отдохнувшей. После того как Стоун вылетел из комнаты вчера вечером, я закончила свои дела — быстрее, чем хотелось бы признавать — и пролежала не меньше часа, пытаясь успокоиться. Каждый раз, когда в голове всплывал голос Стоуна, я отгоняла его прочь, потому что ни за что на свете не собиралась засыпать, думая о нём.
Особенно после того, как я кончила.
Удовлетворять себя, пока он смотрел на меня… было приятно. Это было в некотором роде эротично, и я никогда не делала ничего подобного раньше. Я не из тех, кто устраивает шоу, а вчерашний вечер был именно таким. Шоу. Я пришла к финишу слишком быстро, и в глубине души, под покровом отрицания, понимала: мною двигала не злость на него. А его взгляд. Он был полон неистового голода, и это было чертовски возбуждающе. Как бы мне ни было больно это признавать.
Выпуклость под его шортами вызвала покалывание в каждом дюйме моего тела, но если бы там стоял кто-нибудь другой — любой из хоккеистов, кроме Эвана, разумеется — эффект был бы тем же.