Я провожу руками по лицу и продолжаю смотреть на свои кроссовки. Воспоминание как заевшая пластинка, снова и снова крутится в голове.
— Я не хотела, чтобы у тебя были проблемы. И чтобы твои родители меня возненавидели. Они были единственными нормальными взрослыми в моей жизни. — Мой голос срывается, и я пытаюсь проглотить комок в горле.
Стоун делает шаг вперед и встает рядом со мной. Наши руки слегка задевают друг друга, и я бросаю взгляд на это прикосновение.
— Поэтому она подложила наркотики под багажник моего грузовика, зная, что собаки их обнаружат, а ты останешься чистым.
— Что? — шепчет Эван, и этот шепот звучит, как пощечина. Он меня ненавидит. Я знаю это.
— Мне очень жаль, — выдавливаю я. — Я просто знала, что Стоуну все сойдет с рук из-за его отца. Если бы поймали меня, я лишилась бы стипендии, а я не могла этого допустить. Это был мой единственный шанс выбраться. А если бы наркотики нашли у тебя... твои родители увязли бы в судебных издержках и...
— Стоп.
Шея хрустит, когда я поворачиваюсь к Эвану. Стоун делает шаг вперед, будто готов вмешаться и защитить меня, если Эван скажет мне убираться. Но вместо того чтобы смотреть на меня, Эван смотрит на Стоуна.
— Так ты знал? И ничего не сказал мне?
Стоун пожимает плечами, но молчит. Он не отрицает этого, но и не пытается объясниться.
Эван переводит взгляд на меня.
— И поэтому ты позволяла ему издеваться над тобой? Потому что думаешь, что заслужила это?
— Я действительно заслужила, — отвечаю я. — И если ты хочешь, чтобы я переехала…
— Заслуживала. — Рука Стоуна обхватывает мою руку.
Я вздрагиваю от его прикосновения. Оно искреннее, и я понятия не имею, как на него реагировать. Стоуна нельзя назвать добрым парнем, особенно по отношению ко мне.
— Ты заслуживала мою грубость, но я не знал, насколько все плохо. Я не думал, что речь идет о черном и белом… что на кону твоя жизнь. Но теперь...
Эван упирает руки в бедра и раздраженно выдыхает. Он буравит взглядом руку Стоуна, сжимающую меня за плечо.
— Никогда бы не подумал, что доживу до того дня, когда ты, Стоун Фостер, поставишь кого-то выше себя.
— Он размяк! — кричит Арчер из кухни, но не выглядывает оттуда.
Стоун усмехается и отпускает меня.
Эван поджимает губы, сдерживая смех, но мне совсем не до смеха.
— Ты не злишься? Я же отправила твоего лучшего друга за решетку. Его вывели из школы в наручниках.
— Я не злюсь. Нет.
Я благодарна, не поймите меня неправильно, но какая-то больная часть меня хочет, чтобы Эван злился. Потому что, согласны они со Стоуном или нет — я знаю, что заслужила это. Два года назад я навлекла беду на Стоуна. Именно поэтому он выложил ту дурацкую фотографию со мной и дал моему отцу понять, где я нахожусь. А теперь беда пришла за всеми нами. Кто-то был в нашем доме. В моем жалком закутке, который я называю комнатой.
— Я внесла напряжение в вашу дружбу и стала причиной стольких ссор между вами, — говорю я, размахивая рукой в воздухе, прекрасно осознавая, что начинаю терять контроль. — Мое прошлое возвращается, чтобы укусить меня за задницу, а вы все втянуты просто потому, что я живу здесь. Вообще-то, знаете что, я съе…
Стоун обходит меня и зажимает мне рот рукой, заставляя замолчать. Я пытаюсь ударить его локтем, но он слишком быстрый и легко уклоняется.
— Помолчи.
Я кусаю его за ладонь. Он шипит сквозь зубы, но его смех звучит прямо у моего уха.
— Я не размяк, несмотря на то, что все в этом доме сейчас думают иначе. Я укушу тебя в ответ, Палка.
В конце концов он отпускает мою руку, и все молча наблюдают за нашим противостоянием. Его взгляд одновременно холодный и горячий. От одной мысли о том, как его зубы коснутся моей кожи, по телу пробегает дрожь.
Из коридора доносятся смешки, и я скрещиваю руки, смеряя своих соседей по дому испепеляющим взглядом, что только вызывает у них новый приступ смеха.
— Я съезжаю.
— Только через мой труп. — Стоун засовывает руки в карманы и неспешно подходит к Эвану, прислоняясь к стене рядом, и наблюдая за моей реакцией.
— Через все наши трупы, — добавляет Грант.
— Уф! — вскрикиваю я и марширую по коридору в свою комнату.
Я ненавижу себя за чувство облегчения, потому что знаю — я эгоистка. Мои соседи по дому — накачанные и полные тестостерона — опаснее многих, особенно на льду, но они бессильны против пушек. А именно такое оружие предпочитают мой отец и его больные дружки. Нет закона, который они не готовы нарушить, чтобы получить желаемое и, что хуже, почувствовать вкус мести.
Я распахиваю дверь кладовки — моей комнаты — и застываю в немом шоке. Из кухни доносится приглушенный смех. Оскалив зубы, я резко разворачиваюсь — Эван и Стоун увлеченно рассматривают потолок, будто там висит «Мона Лиза» или что-то в этом роде. Губы Эвана плотно сжаты, а Стоун прижимает язык к внутренней стороне щеки, стараясь выглядеть беззаботным.
— Где, черт возьми, мои вещи? — спрашиваю я, уставившись прямо на Стоуна, потому что знаю — только он мог это устроить.
Он медленно опускает голову и смотрит на меня с приподнятой бровью.
— Хм?
— Стоун, — рявкаю я. — Что я говорила насчет того, чтобы не заходить в мою комнату?
— Ты имеешь в виду, в кладовку? — Он пожимает плечами. — Дверь сломана. Придется тебе временно переселиться, пока мы ее не починим.
— Переселиться?
Я замечаю знакомый огонек в его глазах — я начинаю все лучше его понимать. Он подходит ко мне, и все остальные исчезают.
— Да, — говорит Стоун, сжимая мой подбородок. — С этого дня ты живешь у меня, Палка.
Нет.
Я открываю рот, чтобы возразить, но внезапно взмываю в воздух и оказываюсь перекинутой через его широкое плечо.
— Стоун! — кричу я, подпрыгивая при каждом его шаге. Я смотрю на приемного брата. — Эвандер! Сделай что-нибудь!
— Прости, сестренка. — Он усмехается. — Но это для твоего же блага.
Я в шоке и не знаю, что чувствовать по поводу того, что Эван и Стоун больше не спорят из-за меня.
— Вы что, всерьез сейчас объединились против меня?
Хватка Стоуна становиться крепче, когда мы достигаем верхней ступеньки:
— Никто не будет объединяться, когда дело касается тебя.
Я закатываю глаза: