— Это расплата.
Его подмигивание ставит точку — я таю, как воск в его руках. Я облизываю губы, и по тому, как вспыхивают его глаза в тусклом свете уборной, понимаю, что ему это нравится.
— О чем ты там говорила со своей подругой?
Мои пальцы скользят по фарфору, когда я откидываюсь назад и опираюсь о раковину. Я запрокидываю подбородок, предоставляя Стоуну доступ к его любимому месту. Его зубы касаются пульсирующей вены, и мое сердцебиение учащается.
— Ммм… не твое дело.
Внезапно он разворачивает меня лицом к мутному зеркалу. Голова запрокидывается назад, и его палец зацепляет резинку для волос. Локоны рассыпаются по плечам, и я вздрагиваю от удовольствия, когда он бросает черную резинку в раковину.
— Всё, что касается тебя, — мое дело, детка.
— Стоун, — говорю я, разрываясь между удовольствием и раздражением.
— Рен, — отвечает он, целуя меня в шею. — Скажи мне, о чем вы двое шептались? Рассказывала ей, как я хорош в постели?
Его улыбка едва касается моей кожи, как тёплое прикосновение. Я выдыхаю через нос и с трудом втягиваю воздух обратно.
— Я сказала ей, что ты ужасен в постели.
Я усмехаюсь в ответ на его саркастичный смех, но резкий толчок в спину заглушает все остальные звуки. Я никогда раньше не позволяла себе ничего подобного вне спальни с запертой дверью, но после того, как он взял меня на катке, кажется, я открыла для себя новый фетиш.
— Как думаешь, я буду таким же «ужасным» в грязном служебном туалете, как и в спальне?
Давай узнаем.
Я прижимаюсь к нему, наслаждаясь его сдавленным стоном. Его руки резко хватают меня за талию и толкают вперед.
По телу пробегает дрожь от его доминирования, и я почти поворачиваюсь, готовая опуститься перед ним на колени и показать, что я в его власти. Я никогда этого не делала, но очень хочу.
Его рука нежно скользит по изгибу моей задницы, и я ловлю его взгляд. Он ухмыляется, услышав звук молнии на моих джинсах, а я откидываю голову назад, чувствуя, как воздух касается голой кожи.
— Скажи мне, о чем вы двое говорили, или получишь гораздо больше, чем я для тебя запланировал.
Что это значит?
В горле застревает тихий стон, когда его большой палец задевает клитор. Черт с ним.
— Я попросила ее… — я крепче сжимаю раковину. — Пойти со мной завтра на хоккейный матч.
Рука Стоуна перестает двигаться, и он отступает, увеличивая расстояние между нами.
— Что?
— Я… я пригласила ее на завтрашний матч. На трибуны.
Я слышу, как он громко сглатывает.
— Ты придешь на мою игру?
— Я подумала, что вам будет легче играть, если не придется волноваться, что я дома одна.
— Черт возьми, Рен.
Трусики слетают с ног, а рука Стоуна ложится мне на спину. Ребра ноют от того, что раковина давит на кость, но боль длится всего секунду, когда он наполняет меня.
— Для меня это слишком.
Я поднимаю руку к плечу и хватаюсь за его ладонь, которая помогает мне удерживать равновесие. Он двигается медленно, шипя при каждом вдохе, пока вытягивает из меня удовольствие, словно это его любимое занятие. Я даже не уверена, надел ли он презерватив, но мне слишком приятно, чтобы останавливать его — как и тогда, на катке, когда я боялась, что нас кто-то увидит.
— В тебе так хорошо, и мысль о том, что ты сделала что-то, чтобы я мог играть лучше, — чертовски возбуждает, — шепчет он мне на ухо и прикусывает мочку уха.
По телу проносится искра удовольствия, и я всхлипываю.
— Хорошая девочка, уже сжимаешь мой член.
Боже...
Я взрываюсь, когда он наклоняет мои бедра и резко вбивается в меня, точно попадая в нужное место. Его губы накрывают мои, но мы разрываем поцелуй в тот момент, когда мой оргазм достигает пика.
— Блядь, твоя киска доит меня, Палка.
Он выскальзывает из меня, резко разворачивает и торопливо натягивает на меня брюки, кончая прямо на них. Я хмурюсь от неожиданности, а Стоун выдыхает, переводит дух, и бросает на меня самую самодовольную ухмылку, которую я когда-либо видела.
— Расплата, помнишь? — Его взгляд падает на мои джинсы, которые теперь мокрые и липкие.
Я слишком ослеплена наслаждением, охватившим мое тело, чтобы понять, что он имеет в виду. Он берет мою руку без малейшего сопротивления и прижимает к липкому пятну на джинсах.
— Теперь ты тоже выглядишь так, будто обмочилась.
Мои губы приоткрываются, и он быстро целует их, прежде чем привести себя в порядок и распахнуть дверь. В уборную врывается прохладный воздух, и запотевшее зеркало моментально проясняется. Он тянет меня за собой, оставив на раковине мою резинку для волос — как маленькое напоминание о том, что мы только что сделали.
Мне не нужно показывать Стоуну, что я в его власти.
Он и так это знает.
24.СТОУН
Моя одержимость Рен — это нормально. Всё под контролем. Она не управляет моей жизнью. Я не думаю о ней постоянно.
Мне нужно сосредоточиться на хоккее. Тем более, она пообещала прийти на игру сегодня вечером.
Я закрываю ноутбук и собираю рюкзак, затем откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за Рен. Она сидит за столом в четырех рядах, спиной ко мне, сгорбившись над тетрадью. Мы вдвоем — единственные, кто занимается в библиотеке. Сегодня день игры, и, похоже, все, кроме Палки, решили выспаться.
Как только она утром ушла — перебравшись через меня и одевшись в ванной, как мышка, — я тут же вскочил и последовал за ней.
Позади Рен, у стойки администратора, сидит единственная студентка-дежурная, уткнувшись в книгу.
Я закидываю рюкзак за плечо и подкрадываюсь к Рен сзади. В ушах у нее наушники. Она совершенно ничего не замечает.
— А-а-а! — ору я, просовывая руки ей под мышки и выдергивая из стула.
Палка визжит во весь голос и вырывается, когда я поднимаю ее на плечо. Она подтягивает ноги к груди, пока руки летают во все стороны. Одна попадает мне в лицо, и пальцы задевают рот, но я не могу сдержать смех. Я опускаю ее на ноги и резко разворачиваю.
Как только она понимает, что это я, ее рот раскрывается в удивлении.
Я взрываюсь хохотом.
— Прости, Палка, — я с трудом выдыхаю. — Это твой способ отбиться, если кто-то схватит? Махать руками?
Ее лицо краснеет, румянец поднимается по шее, а рот открывается и закрывается. Я вытираю слезы смеха, в то время как она с каждой секундой злится все больше.