Моя девочка кивает.
— Ага.
33.РЕН
Мое лицо пылает от нервов. Игривые прикосновения Стоуна к моей ноге в машине только подливают масла в огонь. Во время поездки каждые несколько минут он поворачивал голову и тоскливо смотрел на меня, а когда я пыталась поймать его взгляд, он сжимал челюсть.
— Ты кажешься напряженным, — шепчу я. Выпрямляю спину и поднимаю подбородок, притворяясь кем-то, кем мы оба знаем, я не являюсь. — Ты уверен, что я выгляжу хорошо?
Он купил мне платье — вещь, которая мне не нравилась тогда и не нравится до сих пор. Я нашла ценник в ванной в мусорном ведре. Сумма, которую он потратил на глупое платье для дня рождения своего отца, только подтверждает, что мы совсем разные.
Его зубы нежно задевают мое ухо, когда он осыпает нежными поцелуями линию моей челюсти. Мы стоим у его дома — он больше, чем я помнила.
— Ты выглядишь слишком хорошо, — говорит он.
Я закатываю глаза.
— Как скажешь.
Я охаю, когда он хватает меня за бедра и притягивает к себе. Моя голая спина касается передней части его безупречно сидящего смокинга, а бедра сжимаются от того, насколько он твердый.
— Я трахну тебя так сильно, когда все закончится.
Я рассчитываю на это.
— И ты не снимешь каблуки.
Я отрицательно качаю головой в ответ на его требование, но мы оба знаем, что Стоун умеет добиваться своего.
— Готова? — спрашивает он, просовывая свою руку в мою.
Он помогает мне подняться по мощеным ступенькам, как ребенку. Почему я так нервничаю? Я уже встречалась с его отцом. Это было краткое знакомство. Тот всегда торопился, и у него никогда не было времени на полноценный разговор с родителями Эвана. Он был женат на своей работе, о чем не раз упоминал Стивен. Также он говорил, что Дэниел Фостер — один из лучших адвокатов по уголовным делам в США, и, оглядывая безупречный холл его дома, я бы добавила, что он также один из самых богатых.
— Добрый вечер, Стоун, — из ниоткуда появляется дворецкий.
Люди правда нанимают дворецких?
— Привет, Джеральд. Рад тебя видеть.
Пожилой мужчина улыбается, и я чуть не спотыкаюсь, увидев, как Стоун отвечает ему собственной улыбкой.
— Вечеринка Вашего отца проходит на заднем дворе.
— Спасибо.
Мои каблуки звонко стучат по блестящему мрамору, когда Стоун тянет меня вперед. Я все еще под впечатлением от его искренней улыбки. Он улыбается слишком редко.
— Вау.
Стоун останавливается, но чем ближе мы подходим к вечеринке, тем больше он напрягается.
— Что? Ты никогда не была на светской вечеринке?
— Ну… нет. Но я не поэтому сказала «вау».
Стоун приподнимает бровь, и я испытываю искушение провести рукой по его зачесанным назад волосам. Он слишком красив для своего же блага.
— Просто не думала, что ты способен улыбаться.
Я смеюсь в ответ на его взгляд, и вдруг оказываюсь прижатой к его груди. Он проводит рукой по моей щеке, и снова улыбается — на этот раз уже мне. У меня перехватывает дыхание.
— Люблю твой смех.
Во мне порхают бабочки, и я чувствую, как краснеют щеки.
— Пошли. Чем быстрее мы закончим, тем скорее я сниму с тебя это платье.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и краснею еще сильнее, но все мысли о том, как Стоун меня раздевает, исчезают, когда мы проходим через открытую арку. Становится совершенно очевидно, что у нас было очень разное детство.
Задний двор такой же большой, как трейлерный парк, в котором я выросла, но вместо полуразбитых уличных фонарей на деревьях висят гирлянды, которые заливают пространство красивым сиянием. Официанты с серебристыми подносами, наполненными бокалами шампанского, появляются со всех сторон, неся еду, которой хватило бы на целую деревню.
Я с открытым ртом кручу головой то влево, то вправо. Хотя вечеринка проходит во дворе, это совсем не типичный задний двор. Он роскошно украшен, покрыт золотом и сверкающими декорациями, которые притягивают взгляд.
Я опускаю глаза на свое платье и внезапно чувствую благодарность к Стоуну за то, что он заставил меня его надеть. Мы полностью вписываемся.
— Это… — я замолкаю.
— Абсолютно безумно и чрезмерно? — бормочет Стоун.
Он кладет руку мне на поясницу, и я смеюсь.
— Я хотела сказать — экстравагантно.
— Марта не знает границ, когда дело доходит до организации вечеринок, — он замолкает на секунду. — Особенно если у нее есть Amex моего отца. Его плечи на мгновение напрягаются, а губы сжимаются. — Кстати о мачехе-ведьме…
— Стоун, — предупреждаю я.
Трудно не почувствовать лёгкую обиду от его уколов в адрес родителей. Я понимаю, что у него не было самого любящего или внимательного отца, но я бы отдала многое, чтобы вырасти в привилегиях, а не в нищете. По крайней мере, отец Стоуна не наркоман.
— Вот вы где! — Марта стремительно направляется к Стоуну с раскрытыми объятиями и слегка рассеянной улыбкой.
Ее красивые голубые глаза блестят, и я задыхаюсь, когда она притягивает меня к своей груди и сжимает в удушающем объятии.
Стоун тихо хмыкает, я бросаю на него укоризненный взгляд, а он в ответ закатывает глаза.
— Когда Стоун сказал, что приведет свою девушку, я чуть со стула не упала, — говорит Марта.
Стоун тихо шепчет у меня за спиной, и я рада, что Марта не слышит:
— Наверняка виноваты коктейли.
— Вечеринка просто великолепна, — говорю я, делая ей комплимент. — Стоун говорил, что мечтает, чтобы Вы когда-нибудь устроили ему такую же.
Я улыбаюсь.
Стоун хватает бокал шампанского с подноса у проходящего мимо официанта и залпом выпивает его.
— О, как бы я хотела, чтобы он позволил мне! — восторженно восклицает Марта, ее голос поднимается на целую октаву. — Ох, просто подождите! Может, вскоре я буду планировать вашу свадьбу!
Стоун обнимает меня за талию.
— О, смотрите-ка, пора идти.
Он начинает отступать, увлекая нас прочь, но рука Марты ложится мне на плечо.
— Подожди! Вон идет твой отец. Обязательно поздравь его с днем рождения.
Моё сердце делает скачок, и тревога внезапно накрывает меня. Стоун застывает, его рука опускается с моей талии, чтобы пожать руку отца. Дэниел Фостер такой же высокий, как и Стоун, и ничуть не менее устрашающий.