Она усмехается, и мой член дергается в ответ. Как и ожидалось.
Я не жду, что она отбросит свою дерзость, но ее движения кажутся почти нетерпеливыми, когда она наклоняется и облизывает меня. Она заглатывает всю длину, и я наблюдаю за этим, завороженный. Ее язык скользит вокруг члена, и я стону, когда головка касается задней стенки ее горла.
Она отрывает от меня губы и встречает мой взгляд. Ее зрачки расширены, губы влажные.
— Трахни меня в рот, — шепчет она.
Я накручиваю ее волосы на кулак и притягиваю обратно к члену. Она покорно поддается, ее руки опускаются на мою задницу, сжимая.
Блядь.
Я толкаю бедра вперед, проникая в ее рот еще глубже. Я теряюсь в удовольствии, в звуках, которые она издает глубоко в горле. А когда она давится, становлюсь еще тверже.
Я резко выхожу из нее, рывком поднимаю на ноги и прижимаю к стене. Рен смотрит на меня снизу вверх, пока я не поднимаю ее выше.
— Упрись каблуками мне в бедра, детка, и держись покрепче.
Ее рот открывается. Она послушно обвивает ногами мою талию, и уже через секунду я снова вхожу в нее.
— Так-то лучше, — бормочу я, целуя ее шею.
— Мои навыки минета не дотягивают до твоих стандартов?
— Наоборот, они слишком хороши, — отвечаю я. — Но я предпочитаю заполнить спермой твою киску, а не рот.
Она склоняет голову в сторону, открывая мне шею, предоставляя возможность отметить ее. Мои зубы скользят по ее коже, и я присасываюсь к этому месту, оставляя засос, который будет заметен для всех, как маяк; знак, что она моя.
— Наслаждайся, детка, — шепчу я ей на ухо. — И вспомни об этом сегодня вечером.
Рен растерянно вздыхает. Но все станет ясно, когда она поймет, зачем я на самом деле пришел сюда… и почему привел ее с собой.
Однако сейчас я не могу насытиться ею. Я вбиваюсь в нее с такой силой, что ее тело ударяется о стену. Если бы вокруг не гремела вечеринка, все бы сразу поняли, чем мы занимаемся. Но даже так ей с трудом удается сдерживать стоны. Она отвечает на каждый мой толчок, и наши тела звонко шлепаются друг о друга.
— Прикоснись к себе, — говорю я. — Кончи со мной.
Она без слов просовывает руку между нами. Я ласкаю ее грудь, перекатывая сосок в пальцах и пощипывая его, пока она доводит себя до оргазма.
— Я сейчас...
— Хорошо, — рычу я. Мои яйца натянуты, и как только она начинает дрожать, растворяясь в оргазме, я тоже кончаю.
Я закрываю глаза, уткнувшись лицом в ее шею, и мои движения замедляются по мере того, как я заполняю ее. Мы замираем так на долгий миг, она обнимает меня, пока сознание не возвращается ко мне.
Мы только что занимались сексом в моей детской спальне.
В комнате, где я жил до отъезда в колледж.
Я опускаю ее ноги обратно на пол и иду в прилегающую ванную. Когда возвращаюсь с влажной тряпкой, она все еще стоит, не двигаясь. Я вытираю ее бедра, но не прикасаюсь к киске.
— Сделаешь для меня одну вещь, Палка?
Она смотрит на меня.
Я вытираю член и прячу его, поправляя брюки и рубашку. Привести себя в порядок куда проще, поскольку я почти не раздевался.
— Оставь меня между своих ног.
Ее губы слегка приоткрываются, но она молчит. В глазах вспыхивает огонь, но больше никакой реакции.
Я медленно оглядываю комнату.
— Раньше моя комната выглядела совсем иначе. — Не знаю, зачем я ей это говорю.
— Что ты имеешь в виду?
Я прочищаю горло.
— Ну, просто… не знаю.
После того как мама ушла, я умолял отца переехать. Было два варианта: оставить всё как есть, превратить дом в мавзолей и каждый день вспоминать, что она бросила нас обоих… или начать с чистого листа.
Вместо этого он вычистил наш дом от любых следов ее присутствия. Сделал его… безликим.
Пока не появилась мачеха-ведьма.
Но стереть следы мамы из дома означало избавиться от фрески, которую она нарисовала у меня на стене. И отдать плед, который она связала крючком, когда я был ребенком. Все фотографии, кроме той, что стояла на моем комоде, были убраны в корзину и спрятаны на чердаке.
Все воспоминания о ней теперь просто пылятся.
— Стоун, — тихо говорит Рен.
Я качаю головой.
— Извини. Ты можешь остаться здесь, если хочешь. Если тебе не нравится вечеринка. Мне просто нужно поговорить с отцом.
Она накручивает прядь волос на палец.
— Заманчиво…
Я наклоняюсь, чтобы оставить на ее губах короткий поцелуй, но с Рен не бывает быстро. Меня моментально затягивает, когда ее губы скользят по моим, а язык проникает внутрь. Она обнимает меня за шею, ее обнаженная грудь прижимается к моей груди.
Она сведет меня с ума. И, кажется, я люблю ее за это.
Сейчас или никогда.
Я, наконец, оторвался от Рен, пообещав, что отлучусь ненадолго. Она могла остаться в моей комнате и потом встретиться со мной у машины… или мы могли задержаться. Но если останемся, утром неизбежны разговоры, а я не уверен, что отец не выставит меня за дверь, как только я подниму интересующую тему.
Вечеринка почти закончилась. Отец пьян, сидит в своем любимом кресле с высокой спинкой и подлокотниками на заднем патио, с бокалом виски в одной руке и сигарой, свисающей с пальцев другой. Виски, как обычно, безо льда. Для него лед — почти кощунство.
Это кресло обычно стоит в доме — он его обожает. Но, похоже, Марта решила вынести всю хорошую мебель на улицу ради этой нелепой вечеринки. Получилось даже немного величественно.
Будто король на своем троне.
Его глаза устало следят за гостями, пока те направляются к выходу. Осталось несколько мужчин с сигарами в руках, болтающих между собой.
— Стоун, — зовет папа, заметив меня. — Я думал, ты ушел, не попрощавшись.
— Я решил, что нам стоит поговорить, — говорю я, усаживаясь рядом. Сегодня был настоящий вихрь.
Он подносит сигару ко рту, затягивается и медленно выпускает дым.
— Определенно. Марта всегда устраивает все с размахом. А где твоя девушка?
— Она наверху.
— Я здесь. — Рен выходит из-за угла, ее волосы свободно падают на плечи. Платье снова на месте, облегает ее совершенное тело.
Я с трудом отрываю взгляд от ее груди и перевожу на ее лицо. Она садится ко мне на колени.
Я хмурюсь. Ее вес приятно давит на меня, и рука автоматически ложится на голую спину. Ее кожа покрывается мурашками, она слегка вздрагивает. Я провожу большим пальцем чуть ниже края платья. Я прикасался к ней весь вечер, но сейчас это ощущается иначе. В этом что-то более опасное.