Как она пробралась в мое сердце — чертова загадка.
Тейлор стучит в открытую дверь и заглядывает в комнату.
— Почему ты не готов, Фостер? Мы отправляемся на автобус через двадцать минут.
Черт.
Я киваю, не отрывая взгляда от Рен. Мы сцепились в поединке взглядов, и я не знаю, кто проиграет первым.
— Ты мне не поверил?
Теперь вздрагиваю я.
— Палка…
— Не надо, — шепчет она. — Не притворяйся, будто тебе не все равно. Ты же подумал, что я просто слетела с катушек. Я знала, что кто-то был в моей комнате. А тебе нужны были доказательства?
— Нет…
— Господи, хватит ВРАТЬ!
Я резко отшатываюсь.
— Я так сильно тебя ненавижу, что это меня убивает.
— Взаимно, — огрызается она.
— Знаю, — я делаю шаг вперед.
Рен отступает, ударяясь о стену. Ее дыхание сбивается, и она запрокидывает голову, удерживая мой взгляд. Она злится так сильно, что вся дрожит.
— Вся эта ярость… — шепчу я, проводя пальцем по ее челюсти. — Такая чертовски красивая.
Она отталкивает мою руку.
Это продолжалось слишком долго. Снаружи она была холодной, как лед, но внутри сгорала.
Я хватаю ее за запястье и притягиваю ближе, пока она не упирается мне в грудь.
— Покажи мне, что ты чувствуешь на самом деле, Палка.
Ее пальцы впиваются в мою футболку. Вместо того чтобы оттолкнуть меня, она поднимает руку к моей шее. Ее ногти впиваются в кожу, и она тянет меня вниз, к себе.
Наконец-то.
37.РЕН
Я ненавижу его.
Я ненавижу его так сильно, и, кажется, это потому, что я его люблю.
— Наконец-то, блядь.
Его губы на секунду отрываются от моих, и я начинаю злиться еще больше, поэтому закрываю ему рот.
— Молчи.
Моя футболка летит прочь, а он грубо хватает меня за подбородок. Я знаю, он хочет что-то сказать. Я читаю его как открытую книгу.
Мы со Стоуном всегда идем нога в ногу.
Оскорбление за оскорбление.
Но вместо слов он стискивает зубы. Подхватывает меня, бросает на кровать и одним движением стаскивает с меня джинсы.
— Раздвинь ноги, — требует он.
Стоун нависает надо мной, как хищник, все еще сжимая в руке мои джинсы. Затем бросает их на пол, и его одежда летит следом.
Стоун рвет мои трусики, и мне хочется лягнуть его, но в тот же миг он втягивает в свой горячий рот клитор, вырывая у меня стон.
— Блядь…
Оргазм накатывает быстро. Мне должно быть стыдно за то, какая я отзывчивая, но я так долго избегала его, что мое тело отчаянно жаждет хоть чего-то.
— Можешь твердить, что ненавидишь меня, но твоя киска не согласна с этим.
Мудак.
Он всегда прав, и это просто бесит.
Прежде чем позволить себе сорваться и кончить, как он того хочет, я отстраняюсь и заменяю его рот своей рукой.
Его губы блестят от моих соков, и это так заводит, что мне приходится использовать обе руки, чтобы удовлетворить себя, имитируя его движения.
Его глаза сужаются, и меня охватывает дрожь. Глаза закрываются от удовольствия, и я стону.
Я кончаю так сильно, что даже не замечаю, как Стоун прижимает мои руки над головой одной рукой, а другой вводит в меня три пальца. Я крепко сжимаю их и катаюсь на его руке.
— Я хочу разорвать тебя на части, — он кусает меня за мочку уха.
Я раздвигаю ноги, он устраивается между ними и входит в меня.
Я слишком возбуждена, чтобы снова оттолкнуть его. Слишком сильно по нему соскучилась, даже если никогда в этом не признаюсь.
— Взаимно, — отвечаю я, раздвигая ноги еще шире.
Он рычит у моего уха.
О, Боже.
Я выгибаюсь, чувствуя его руки повсюду.
Его поцелуи горячие, ненасытные, и когда он впивается зубами в мою губу, я сразу чувствую вкус крови.
Я откидываюсь назад — его лицо пылает, сжатая челюсть выдает решимость. Он слизывает мою кровь с губ и входит в меня еще жестче.
— Можешь ненавидеть меня сколько влезет. — Он наклоняется, его язык грубо скользит по моему. Я отвечаю на поцелуй и кусаю его за губу так же, как он прикусил мою. — Но эта киска моя, Палка.
Очередной оргазм нарастает, и я выкрикиваю его имя. Знаю, что весь дом нас слышит.
Но мне плевать.
— Скажи это, — Стоун сжимает мое лицо в твердой хватке.
Я поджимаю губы, но он сдавливает мои щеки.
— Скажи это, пока показываешь, как сильно ненавидишь меня, детка.
Он переворачивает нас, не прерывая ритма. Теперь я сверху, а его пальцы впиваются в мою талию с восхитительным давлением.
В дверь громко стучат.
— Стоун, нам, блядь, пора!
— Уезжайте без меня, — его голос неестественно спокоен, несмотря на капли пота на лице и румянец, заливающий шею. — Делай со мной что хочешь, Рен. Выплесни на меня всю эту ненависть, потому что я больше не собираюсь держаться в стороне.
Я двигаюсь над ним, пытаясь сосредоточиться только на себе. Но все заканчивается тем, что я инстинктивно подстраиваюсь под его любимый ритм, позволяя ему касаться каждого дюйма моего тела.
— Черт, — шипит он сквозь зубы.
Я выгибаю бедра, проводя клитором по его члену под нужным углом.
— Ты еще более желанна с этой ненавистью в глазах.
Его пресс напрягается, и мы двигаемся синхронно. Он погружается в меня, а я опускаюсь на него.
— Мне нравится, когда ты ненавидишь меня.
Но я не ненавижу его.
Хотела бы — но нет.
Вот почему я отстранилась на всю неделю. Я не злюсь. Мне больно.
Я хнычу, когда он щиплет мой сосок. Запрокидываю голову, когда новая волна удовольствия разливается по спине.
Стоун замирает подо мной, и горячая сперма наполняет стенки моей киски, в то время как он лихорадочно целует меня, словно боится, что это в последний раз.
— Стоун! У тебя, блядь, одна минута, или едешь сам!
— Черт возьми... — бормочет он, не отрываясь от моих губ, и бросает раздраженный взгляд на дверь спальни.
Я пытаюсь слезть с него, но он не дает. Его ладони крепко сжимают мои бедра, удерживая на месте.
— Что ты делаешь? — выдыхаю я.
— Жду.
— Чего? — снова пытаюсь встать.
Он опоздает.
Я никогда не видела его таким искренним. Жесткость исчезла, вместо нее в голубых глазах мольба.
— Чтобы ты перестала ненавидеть меня.
Я прикусываю губу, и на этот раз он наконец отпускает меня. Я встаю на шаткие ноги, укутываюсь в одеяло и смотрю, как он торопливо собирается, расхаживая по комнате. Его сумка висит наискось на плече, а галстук болтается на шее. Мое сердце колотится все сильнее с каждой секундой.