«Ну ладно, дядюшка, – скажешь ты, – ты меня убедил, что, если бы раздел наступил уже тогда, дальнейшее существование Польши оказалось бы в большой опасности, а тем самым – что шведский потоп был, по существу, ужасной угрозой для суверенности и самого существования страны. Но раздел этот не наступил. А коль скоро не наступил, то…» Позволь мне здесь прервать тебя, потому что ты приближаешься к тому, что важнее всего в этом вопросе. Раздел не произошел, это факт; но можешь ли ты сказать почему? Чтобы облегчить тебе задачу, я сам дам ответ на этот вопрос в той форме, в какой ты найдешь его в научных трудах, с той оговоркой, что ответ сей, хотя фактически и дает ответ на поставленные мною вопросы, загадывает новую загадку. Раздел Польши не произошел, потому что в 1657 году Дания объявила войну Швеции, и в результате Карлу X Густаву пришлось направить значительную часть войск в другую сторону. Но почему Дания объявила Швеции войну?
Ты наверняка ответишь, что в этом нет ничего необычного, ведь Дания вела со Швецией продолжительные войны еще со второй половины шестнадцатого века; удивительно ли, что она ввязалась в новый конфликт с нею как раз в тот момент, когда Швеция уже была поглощена другой войной? Всего лишь ловкий политический ход, тем более что именно Дании более всего было бы не по вкусу укрепление Швеции; после вероятного раздела Польши. Такое твое рассуждение можно было бы признать справедливым, но лишь на первый взгляд, потому что оно свидетельствует об отсутствии элементарных знаний о самой этой войне и о готовности к ней датских войск. Обрати внимание, как неудачно она закончилась для Дании: последняя отдала Швеции Готландию, Сканию и часть Норвегии, а вследствие этого утратила и свой статус могучей державы на политической карте Европы. Пойми, что Дания начала войну против шведов совершенно неподготовленной, и лучше всего об этом свидетельствует тот факт, что Карл X Густав справился с нею столь быстро; позорный Роскилдский мир был подписан уже в 1658 году – спустя совсем немного времени после начала военных действий. Вскоре шведский король, видя слабость противника, нарушил договор, напал на Копенгаген, и война – в которой Дании на этот раз помогали Австрия, Бранденбург, Голландия и Польша – завершилась лишь подписанием Копенгагенского договора в 1660 году. Что же склонило Фридриха III из Ольденбургской династии объявить Швеции самоубийственную войну? Ученые, исследующие этот период истории Европы, до сих пор ломают головы над этим вопросом; но ни один из них даже не подозревает, качков правильный ответ. Фридриха склонило к войне не что-то, а кто-то; и тот, кто это совершил, одновременно спас Польшу от угрожавшего ей раздела, а тем самым – возможно – уничтожения.
«Кто же это был?» – спросишь ты. Алиса, ты можешь гордиться, даже несмотря на то что это было достигнуто обманом: объявить войну Швеции склонил Фридриха III наш предок, Абадия Моисей Сецех, иначе Сесебей, которого судьба направила к датскому двору как посланника Порты по особым поручениям, когда он возвращался в Польшу из Египта, где; пробыл почти двадцать лет. К его истории я еще вернусь; пока же должен тебе объяснить, что хотя я и написал выше, что Абадию ко двору Фридриха III направила судьба, это была вовсе не слепая судьба, но схер, божественный план всего сущего – согласно значению этого олова на языке нашей прародины, – записанный тысячи лет назад на табличке предначертания нашего рода, месхент.
Предыдущая фраза должна была поразить тебя – и упоминанием о столь давно установленном предназначении нашего рода, и двумя словами из нашего родного, но совершенно чуждой) тебе языка. Понимаю твое удивление; я и сам удивлялся, когда много лет назад узнал истину, хотя и меньше твоего, потому что она никем не была мне передана – я кропотливо открывал ее сам. Это растянутое во времени постижение истинны, похожее на составление рассыпанной головоломки, привело к тому, что, когда наконец я сложил ее целиком, удивление мое было вовсе не так уж велико; быть может, его перекрывало удовлетворение, что мне удалось постичь историю нашего рода и тем самым уберечь ее от забвения? Единственное, что мне долго не давало покоя, это факт, что я умру, не оставив потомства, хотя должен оставить по себе троих сыновей, но потом я понял, что так и было предопределено: я умру, не оставив потомства, а ты, дочь одного из трех сыновей моего отца и единственный потомок нас троих, возьмешь на себя миссию продолжения рода. И полагаю, что предопределено также, чтобы после трех катаклизмов, отвращенных от приемного отечества мужчинами нашего рода, далее их отвращали женщины, твои праправнучки, родственные тебе – а через тебя и мне – исключительно по женской линии. Не думай, что я сошел с ума, – заклинаю тебя еще раз; я прекрасно отдаю себе отчет, что мои слова могут показаться бредом безумца, но прежде чем ты отбросишь их как полную галиматью, выслушай меня до конца. Выслушай, что я тебе расскажу о роли нашего рода в истории твоего отечества.