Но таким же птенцом в тот миг застыл и Иссканр.
...Потом его толкнули в плечо, у черноглазого о чем-то в очередной раз спросили - наваждение пропало, и каждый из них занялся своим делом: врачеватель лечил, Иссканр - бежал к тому единственному дому на Колбасной, куда так стремился попасть в эту ночь.
Но ни один из них не забыл о той вроде бы случайной встрече посреди развороченного Сна-Тонра.
И когда спустя почти два года чародей по имени Фриний нашел его и позвал с собой в Лабиринт, Иссканр, конечно, узнал черноглазого - и почти не удивился.
Глава пятая:
Грачи в полете. Опасные гости из Внешних Пустот. Холодная: день
открытых дверей. Прощание со Сна-Тонром. Последнее желание осужденного.
Выпьем жизни! - и станет, мой друг, веселей.
"Мы двужильны" - гремит танцовщицы браслет.
Этот праздник мы скоро закончим, приятель.
"Вот пожили..." - и выйдем, ушедшим вослед.
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
До Родниковой рощицы было топать и топать, и Кайнор со своими ушибленными братцем утопленника ногами очень скоро пожалел, что не умер прямо на трактирном столе. Вот всегда так: из всех вариантов выбираешь самый обременительный, а ведь сколько раз!..
Кстати, за этими посещеньями местных трактиров, избиениями невинных жонглеров, лежаньем на столах и беседами с тааригом день почти и прошел. А во рту, если не считать кружечки дармового пива и собственной крови, ничего и не было-то. О чем желудок откуда-то снизу и заявляет, зануда, недвусмысленным урчанием, аж крестьяне испуганно шарахаются и чей-то ребенок грудной вон уже в плаче зашелся. Некрасиво получается. Хотя... тут бы до вечера дожить без увечий. Кстати, забавная строчка, запомним, а при случае - покрутим ее так-эдак, может, что-нибудь проклюнется...
Сам он, зазевавшись и ткнувшись носком сапога в какой-то корешок, торчавший из земли, клюнул носом в нее, родимую.
Но между моментом взлета и падения, совершенно неуместное, появилось вдруг ощущение театральности всего происходящего: господин "ихняя справедливость", врачеватель Туллэк и прочие трехсосновцы представились вдруг актерами, небо - дурно выкрашенной холстиной, поле и уже виднеющаяся у горизонта рощица - аляповатым задником, а земля - досками помоста. Весьма, между прочим, твердыми досками.
Его подхватили под руки и подняли - почему-то со сквернословиями и заметным оживлением.
- Оставьте, - послышался голос таарига. - Если правда то, что нам говорили... никуда он не убежит.
"Ну хоть один здравомыслящий человек здесь есть!" - мысленно умилился Кайнор.
- А попытается - шибаните его, но так, чтоб жив остался, - добавил "ихняя справедливость", задумчиво клацая ногтем по своему блестящему тааригскому значку. - Может, он нам еще пригодится, этот артист. ...Ну, далеко еще?
- Так уже пришли, - осторожно сообщил кто-то из крестьян. - Вот...
- Что "вот"? - полюбопытствовал, вроде даже благодушно, таариг. Действительно, они разношерстной толпой застыли на дороге, тянувшейся через поля к Родниковой рощице - и дальше на юг, в сторону Нуллатона. Никакими особыми приметами это место не отличалось - ни на первый взгляд, ни на второ...
Кайнор, рассмотревший-таки рощицу внимательнее, присвистнул. Таариг вздрогнул и раздраженно осведомился:
- Господин актер чем-то удивлен?
Тот молча ткнул пальцем в небо над тремя вихрастыми соснами, что стояли чуть поодаль от рощицы и, видимо, дали когда-то название деревне. Удивительно, но за все время своего растительного существования они, эти трое, похоже, так и остались единственными соснами во всей округе. Однако внимание Кайнора привлек не сей бесспорно выдающийся факт, а несколько темных клякс над упомянутыми деревьями. Приглядевшись, можно было понять, что кляксы эти - грачи в полете.
Если можно назвать полетом то, что Гвоздь сейчас видел. Втайне он надеялся, что господин таариг, ихняя справедливость и зоркость, посмеется и махнет рукой, мол, примерещится же такое! А ведь предупреждал: не бить пленного по голове! - и что теперь будем с помешанным делать?
Увы и еще раз увы, господин таариг, узрев наконец грачей, напрягся, судорожно дернул рукой в сторону оных - и остался с вырванным значком в горсти. Распереживался, значит. Что вполне понятно: он, наверное, как и Кайнор, впервые видел грачей, застывших в небе, - не парящих в нем, а будто прикнопленных между во-он той тучкой в форме рогалика и левой, если смотреть со стороны дороги, сосной.
Кто-то из крестьян, сообщивших о "беде", всхлипнул и пробасил:
- Это еще что...
- Звучит многообещающе, - пробормотал Гвоздь.
- Почему про птиц не сказали? - холодным и злым голосом спросил таариг.
"Как будто не догадываешься, почему. Да потому, что остальное будет пострашнее зависших между небом и землей грачей!"
Вспомнив, о чем лепетали крестьяне и мальчишки, он попытался сделать пару шагов в сторону грачей и рощицы. Дорога ложилась под ноги услужливо, ни коряжки, ни выбоинки, а Кайнор нарочно старался смотреть на нее, родимую, а не на пейзажи вдали. Так сказать, ради чистоты проводимого опыта.
Минуты две, наверное, шагал.
- Вот, значит, как, - сказал у него за спиной таариг. - Вот, значит... - и замолчал.
Кайнор обернулся. Вся толпа, от Тицци до "ихней справедливости" включительно, стояла в таком же составе и примерно в тех же позах, что и две минуты назад. И на том же расстоянии от Гвоздя.
На том же от него расстоянии находились и славные три сосны, застывшие в небе грачи, а также рощица и прочие составные пейзажа. Которые сейчас еще больше казались размалеванным задником покинутой всеми сцены.
- Пелена, - тихо произнес господин Туллэк - и переступил с ноги на ногу, натужно вздохнув. - Или, скорее всего, Узел.
- Вы о чем? - повернулся к нему таариг.
- Об этом, - врачеватель тростью указал в сторону грачей и рощицы. Явление, которые мы наблюдаем, называется - теперь я в этом почти уверен Узлом. Точнее, Узлом Сети. - Перехватив изумленный взгляд таарига, он кивнул: - Да-да, той самой Сети, благодаря которой Ллаургин именуют Отсеченным. О Пелене, вы, разумеется, слышали, господин Нагир. Так вот, ваша справедливость, в запеленутых районах, то есть, находящихся рядом с Пеленой, такое явление, как падение Узлов, случается с удручающим постоянством. Не сказать, чтобы к нему привыкли, но и переживают по поводу очередного такого падения мало. Как правило, люди уверены, что Узел рано или поздно исчезнет.