- Мы все тут боимся, что однажды эта дырявая бочка возьмет да и развалится на куски, - говорил Миннебар, ведя гостей по узким темным коридорам корабля. - Когда-нибудь, попомните мое слово, так и случится - и я надеюсь, что к тому времени буду далеко отсюда.
- На небесах, что ли? - фыркнул рыжебородый. - Ты же из этой "бочки" сколько лет уже не вылазил. Все ищешь древние клады, забытые лично Бердальфом и специально для тебя. Представляешь, Иссканр, человек полжизни гоняется за парусом на горизонте и никак не поймет, что парус этот - мираж!
- Мы все только тем и занимаемся, что гоняемся за такими парусами, тихо ответил Иссканр. - А что, неужели за пятьсот лет корабль не обыскали сверху донизу?
- Вот видишь! - подхватил Фэгрик. - Даже этот вьюноша, хоть и сухопутник, понимает, что к чему.
Миннебар покачал головой.
- Когда "Кинатит" выбросило на скалы, берег был уже совсем рядом. Люди не видели земли месяцами, к тому же "Кинатит" не тонул. Они просто оставили корабль и перебрались на сушу. Потом сюда, конечно, наведывались, чтобы забрать какие-то вещи, но очень скоро монахи Неустанной решили основать на острове обитель, и Бердальф отписал его в их полное распоряжение. По сути, вместе с "Кинатитом". Хотя тот по-прежнему считался собственностью короля (Бердальф даже собирался починить его), корабль никому не был нужен. Если ты помнишь, поселенцы приплыли как раз в самый разгар десятилетия Сатьякального Гнева: пралюди, которые населяли Ллаургин до нас, были почти полностью истреблены, а выжившие бежали на запад и юг. Их города лежали в развалинах, многие колодцы были отравлены, поля выжжены - и все это следовало привести в порядок. - Он поднял руку, призывая к вниманию: Осторожно, здесь доски прогнили, идите под стенкой. Так вот, - продолжал Миннебар, - поселенцам было чем заняться. А странствие по морю отбило желание совершить еще одно такое же - даже ради того, чтобы вернуться на Восток, к уже известным землям.
- Тем более, - добавил Иссканр, - что, наверное, тех, кто решился на такое плавание, вряд ли на Востоке что-то удерживало.
- Точно! Так оно и было, если верить летописям да и вообще здравому смыслу. Это я все веду к тому, Фэгрик, что "Кинатит" с самого начала бросили в спешке - и потом так никто и не озаботился хорошенько его исследовать. Монахам Неустанной было где жить - на Йнууге до них существовали поселения, но островитяне вымерли во время Гневного Десятилетия. Потом, когда легендарный Кеввал Волны Усмиряющий решил запретить не-монахам ступать на землю Йнууга, понадобился и "Кинатит", но не целиком, хватило только ближайших к пробоине помещений, хозяйственных и жилых. И так, заметь, продолжалось столетиями! Монахам просто некогда было шарить по судну в поисках "каких-то сокровищ", а обслуге здесь хватает работы.
- Хватало, - криво усмехнулся Фэгрик. - А теперь, как я погляжу, свободного времени у вас хоть отбавляй!
- А что ты скажешь, Овард?
- То же, что и тогда, когда ты решил оставить семью и переехать сюда: это твой выбор, - пожал тот плечами. - Ты сам решил удить такую рыбу - так тяни леску, пока есть силы, а не оглядывайся.
- Спасибо, - вполне серьезно поблагодарил его Миннебар.
- Не за что, братец. Надеюсь, в виде благодарности ты поселишь нас не в тех дырах, что в прошлый раз.
Седоусый покачал головой:
- Тут все такое, Овард, и ты это знаешь... Та-ак, здесь по лестнице вверх, держитесь крепче за перила. Ступеньки скользкие и непрочные сколько хожу, столько жду, что вот-вот проломятся. В общем, - продолжал он, - работы-то на самом деле хватает. Но в основном приходится что-то чинить, подновлять, поэтому возможностей исследовать "Кинатит" у меня больше, чем раньше.
- Сбылась места умалишенного, - беззлобно проворчал Фэгрик. - Ладно, братец, ты главное не зазнайся, когда найдешь здесь золотой нужник Морепашца, ага?
- Ты же знаешь, треть в этом случае будет принадлежать тебе.
- Я от своей части в этом случае отказываюсь в пользу Фэгрика, вставил Овард, и все трое захохотали.
"Неожиданная и нелепая смерть господина Балхая сама собою определила ту обитель, куда мне пришлось направиться. Ибо, хочешь - не хочешь, а господин Балхай был приписан к Тайдонскому эпимелитству, подчинялся тамошнему архиэпимелиту, а значит, моим долгом было сообщить об этом туда. Ну а из Тайдона ближе всего было к Тайдонской обители Проницающего".
("Что за чушь?! - читая, недоумевал Иссканр. - Какая смерть, от чего? В записках об этом ни слова. И почему брат Гланнах ссылается на эту смерть, когда объясняет, что выбрал Тайдонскую обитель? Если бы он выбирал только ту из обителей, которая ближе, то все равно выбрал бы ее. Что-то не так! Но - что?")
...доски, балки, клинья, дверные петли - и всему этому несколько сотен лет. Корабль дышал, стонал, кашлял, словно дряхлый, болезненный старец, который никак не может заснуть. Не может - и не дает заснуть другим!
Иссканр поднялся с узкой койки и принялся вышагивать по каморке, которую ему отвели. Когда Овард и Фэгрик увидели, в каких тесных помещениях им придется жить, они здорово осерчали на брата, но Миннебар объяснил, что только небольшие каюты и удается поддерживать в приличном состоянии. И хотя бы частично отваживать оттуда крыс (во что Иссканр не поверил - и, кажется, не зря).
В полумраке он заметил юркую тень, скользнувшую в дальний угол и замершую там в надежде остаться незамеченной. Потянулся за подсвечником, но тень догадалась, что ее ждет, и выскочила в коридор через щель под дверью. Иссканр усмехнулся, поставил подсвечник на стол и хотел было зажечь свечу, но передумал: что толку? На что здесь смотреть, в этом гробу с дверцей?!
К тому же ему внезапно потребовался нужник - не золотой Бердальфов, а вообще любой ближайший. Чтоб им утонуть, этим монахам! Кормят гостей невесть чем - Иссканру еще за ужином показалось, что с теми лепешками что-то неладно!
Он выскочил в коридор и поспешил налево, до поворота, а оттуда свернул направо - все, как рассказывал Миннебар, - а там - третья дверь по правой стороне... или вторая? Нет, третья.
Когда Иссканр возвращался в свою каморку, он пожалел, что не прихватил свечу. Вместо того, чтобы валяться на койке и слушать монотонное поскрипывание кинатитовых костей, выбрался бы наверх и подышал свежим воздухом. Впрочем, что мешает ему это сделать и без свечи? Фонари, пусть и тускло светящиеся, висят у каждого поворота, заблудиться он не заблудится. А Миннебар говорил, что поселяет их то ли на втором, то ли на третьем ярусе от палубы - словом, недалеко.
Иссканр направился по коридору туда, где он, помнится, видел ступеньки, называемые моряками забавным словом "трап". Там он их и обнаружил - и начал подниматься наверх, цепляясь за перила. Древесина под ногами прогибались, но не скрипела, к тому же перила казались достаточно прочными.
И вдруг в один момент все это - и перила, и ступеньки - проломилось и обрушилось вниз, вместе с Иссканром!..
* * *
В комнате, где оказался Гвоздь, барахла было столько и такого, что укради и продай - на год наймешь целый отряд гвардейцев, не хуже, чем К`Дунелевы. Ну, всю бы комнату Гвоздь, натурально, с собой не утащил, а вот махонького серебряного мальчика на каминной полке, с неприличным жестом повернутого к входящему, упер бы. Хотя бы из воспитательных целей.
Однако же не стал. Тем позвонком, что находится аккурат между лопатками и работает вместо пресловутых "глаз на затылке", почуял, что за ним следят. Да иначе-то и быть не могло, верно? - чтобы неизвестного (или, если угодно, печально известного) проходимца оставить одного в этакой дорогущей комнате?! Ага, держи карман шире и пальцы плотнее!
Гвоздь оглядел комнату повнимательнее. Сейчас он не приценивался, а искал потайные отверстия, через которые за ним могли бы наблюдать. Если он что-нибудь понимает в подобного рода устройствах, они должны располагаться чуть выше уровня головы человека среднего роста. Вот, например, идеально подходят для этой цели портреты. Кто это у нас здесь? Надписей, разумеется, нет - все, кому положено (и кому позволено сюда входить) и так знают, кто изображен. Он - суховатый старик с ястребиным носом и близко посаженными глазами, в доспехах, на согнутой левой руке держит знакомый Гвоздю шлем с кожистыми крыльями (нашлемника с харей нет). Она - моложе его лет этак на пятнадцать, а то и на все двадцать, очень и очень ничего выглядит, особенно в этом платье с широким декольте, с брошкой в виде ириса... может, дама и заинтересовалась бродячим жонглером, а-а? Старик-то, даже если был мужем (что скорее всего), теперь, судя по черной траурной ленточке, отчеркнувшей верхний правый угол картины, покинул юдоль земных страданий. Так что...