Бумагу пришлось прожевать, из-за усилия заболело место разреза. И все же она съела. Хоть какое-то занятие, пока она взвешивала варианты.
У кого ей требовать? У императора?
<Да>.
«Ты предвзят, Искандр».
<Предвзят, но прав>.
Может, и прав. Может, ей надо поступить точно так же, как поступил бы Искандр, будь он жив, и ворваться во Дворец-Земля с координатами на языке, словно нитью жемчуга, чтобы торговаться за перемирие.
Когда она наконец добралась до гостиной – далеко обходя дверь операционной, – там на другом бирюзовом диване сидели и Три Саргасс, и Двенадцать Азалия, бок о бок, как дети в приемной, а Пять Портик нигде не было видно. Стоило Махит войти, как Три Саргасс вскочила на ноги. Налетела и крепко обняла, нарушая все табу личного пространства что Лсела, что Тейкскалаана. Махит чувствовала через стенку ее ребер, как бьется сердце.
– Живая! – воскликнула Три Саргасс, а потом: – … Ой, тебе не больно? – и освободила Махит почти с той же силой, с которой обнимала. – И ты – это ты?
– …да; не больше, чем было; а это все еще зависит от тейкскалаанского понимания «ты», Три Саргасс, – ответила Махит. Хирургический разрез заболел и от улыбки, но все же не так сильно, как от жевания.
– И ты можешь говорить, – продолжила Три Саргасс. Махит так и хотелось пригладить ей волосы за уши; она не заплетала косу заново с тех пор, как они сбежали от агентов Юстиции, даже за время, пока Махит лежала на операции – сколько бы там ни прошло, Махит даже не знала, который час, – и с этими растрепанными волосами Три Саргасс выглядела ошеломляюще молодой.
– Кажется, большую часть умственных способностей я сохранила, – сказала она с как можно большей тейкскалаанской нейтральностью.
Три Саргасс несколько раз моргнула и рассмеялась.
– Я рад, – сказал Двенадцать Азалия с дивана. – Но, собственно… помогло?
<У тебя поразительные друзья>.
– Да, – ответила Махит и вслух, и внутренне. – По крайней мере, достаточно помогло. Сообщение я расшифровала.
– На что это похоже? – спросил Двенадцать Азалия одновременно с тем, как Три Саргасс сказала:
– Хорошо. И что хочешь делать дальше с учетом этого?
Если можно было выбирать, дальше Махит хотела бы присесть. И, возможно, дрыхнуть, пока все не кончится, не появится новый император и вселенная не вернется к норме. Если столько спать, она наверняка умрет. Зато присесть она могла, хотя бы ненадолго. Она направилась к дивану под руку с Три Саргасс – теперь та поддерживала приличное расстояние, о чем Махит смутно жалела.
– Мне нужно, – сказала она, – вернуться во Дворец-Земля и поговорить с его сиятельством Шесть Путем.
<Спасибо>, – прошептал Искандр, словно пламя за глазами.
– Неслабое, должно быть, сообщение, – сказал Двенадцать Азалия.
Махит очень аккуратно спрятала лицо в ладонях.
– К моей родине направляются завоевательные войска, империя на грани гражданской войны, а я запросила немедленной помощи у руководителей в правительстве – ты что, ожидал нейтрального подтверждения?
– Ну я все-таки не идиот, – сказал Двенадцать Азалия. – Сюда же я тебя привел, нет?
– Привел, – сказала Махит. – Прошу прощения. Просто я была без сознания… не знаю сколько, который час?
Три Саргасс разок пригладила ее легонько по спине.
– Ты пролежала одиннадцать часов. Сейчас около часа ночи.
Неудивительно, что Махит нехорошо. Она давно уже под анестезией.
– Сколько из этого заняла операция? И где Пять Портик? Кажется, я должна ее поблагодарить.
– Она… вышла, – сказал Двенадцать Азалия, – около часа назад, но в операционной ты провела всего три, максимум четыре часа.
– Мы уже сомневались, что ты очнешься, – слишком ровным голосом добавила Три Саргасс. Махит слышала в нем признаки стресса и снова спросила себя, насколько плохо было Три Саргасс, когда ее госпитализировали после электрического удара Города. – Пять Портик не торопилась нас успокаивать.
– Сомневаюсь, что я дала для этого повод. А есть… можно водички? – в горле все еще стояла такая сушь, что было больно говорить, а она не собиралась замолкать столько, сколько Три Саргасс и Двенадцать Азалия в состоянии отвечать.
– Конечно, – сказал Двенадцать Азалия, – должна же тут где-то быть кухня. – Он поднялся с дивана с таким трудом, словно просидел на одном и том же месте долгое время – Махит стало немного совестно, но не сильно, – и скрылся за углом.
Они с Три Саргасс остались одни. Молчание казалось странным, снова наэлектризованным, как в ресторане, пока Три Саргасс не спросила – тихо: