– Хуан, лучше вернуться с твоим отцом и его…
– Заткнись, Мелендес. Этот поганец и так во всем признается. Даже расскажет нам, где прячутся его дружки, правда? Правда?!
Послышался звук удара, и какой-то человек рухнул наземь. Я видел его лицо, редкие волосы и курчавую бороду, седую и растрепанную. Одежда была не по погоде легкой. Он хотел встать, но сильный удар прикладом в спину снова пригвоздил его к земле. Он закричал от боли.
Я растерянно и испуганно посмотрел на Хлою. В ее глазах я видел только ненависть и злость и не знал, надолго ли хватит терпения моей спутнице. Мы были метрах в десяти, а может быть, меньше, и пока нас не заметили.
Один из солдат подхватил пленника под мышки и помог ему встать.
– Будешь говорить или сразу пристрелить? – повторил верховод.
– Я ничего не знаю. Клянусь.
– Думаешь, я поверю клятвам паршивого коммуниста?
– Я не коммунист, сеньор. У меня в поселке скобяная лавка, я…
Оплеуха не дала ему докончить.
– А какого черта ты забыл в лесу? Хотел предупредить своих дружков, что мы тут, а?
– Нет… Я никогда…
Еще один удар – и лавочник упал на землю, хватая ртом воздух.
– Хуан! Генерал Миранда ждет нас…
– Да какого черта тебе дался мой отец? Влюбился ты в него?
– Он приказал вернуться в деревню, прежде чем…
– Он приказал прочесать лес и найти красных подонков. Именно этим мы и занимаемся.
Хлоя слегка подвинулась к просвету между ветвями. Я поступил так же, чтобы увидеть лица говорящих. На имя “Хуан” откликался безбородый юнец, но это я и так понял по голосу. Его взгляд наводил ужас. В нем сквозило безумие, и я не понимал, почему другие повинуются этому щенку. Тем не менее этот Хуан всеми командовал. Он схватил пленника и наставил на него пистолет, остальные были явно растеряны.
– Хуан! Сеньор!
– Мелендес, честное слово, если ты еще раз откроешь свой уродливый рот, я заткну его своими красивыми пулями.
Мелендес со вздохом отступил.
– Может, кому-то еще не нравится, что я делаю?
Теперь я видел лица по меньшей мере полудюжины солдат и заодно понял, почему никто не перечит Хуану. Он был сумасшедший.
Хлоя напряглась до предела. Я похолодел, видя, что она, выгнувшись, осторожно потянулась к висевшей у нее за спиной винтовке.
– Хлоя, нет… – прошептал я.
Она поразительно ловко и бесшумно выставила винтовку перед собой. Понятно, почему от нее не скроется ни один кролик. Она беззвучна, как привидение. Но выстрел нас выдаст. А с толпой солдат всего в нескольких метрах это наш смертный приговор.
– Я не предатель. Пожалуйста! У меня двое маленьких детей, – умолял лавочник.
– Что за чепуху вы все несете! Тебя что, поздравить, что ты славно покувыркался со своей бабой?
Как можно тише я подполз к Хлое и положил руку на ствол винтовки. Она посмотрела на меня в ярости. Я испуганно покачал головой. Ее зеленые глаза метали огненные молнии.
– Ты убьешь нас, – прошептал я.
– Они убьют его.
– Это не наше дело.
Пленник всхлипнул, когда Хуан приставил ему пистолет к виску.
– Последний шанс. Где красные ублюдки?
Хлоя отодвинула мою руку, но я снова положил ее на винтовку, не давая прицелиться.
– Ты трус. – Она сжала зубы.
И вдруг… Бац!
Мы оба вздрогнули, а через секунду увидели, что пленник лежит на земле с открытыми глазами, из головы у него хлещет кровь. Стоявшего рядом солдата рвало.
– Черт, Рамиро, что за свинство ты здесь устроил, – сказал ему Хуан как ни в чем не бывало.
– Сукин сын, – прошептала Хлоя, снова беря его на прицел.
Мы молча боролись. Но я был еще слаб. Было ясно, что борьбу я проиграю. И проигрыш будет стоить нам жизни. У меня оставался единственный выход. Я перекатился через Хлою и накрыл собой ее винтовку. Теперь стрелять было невозможно. Но эта дикарка вонзила зубы в мою задницу, отчего я негромко вскрикнул.
Носки всех ботинок повернулись в нашу сторону.
– Вы слышали? – сказал кто-то.
– Сорока?
– Какая, к черту, сорока. – Хуан жестом отправил двоих солдат проверить наши кусты.
Те сделали несколько шагов и навели пистолеты.
– Кто здесь? Лучше выходи, а то стрелять буду, – сказал один из них дрожащим голосом.
– Да никого там нет, – отозвался второй.
– В лесу всегда какие-то звуки.
– Может, пойдем? Поздно уже, – добавил тот, которого вырвало.
Было очевидно, что оба хотят сбежать отсюда, и побыстрее. Несчастный пленник еще не остыл, и, вероятно, эти солдаты впервые стали свидетелями столь хладнокровного убийства.
– Черт, мне за вас стыдно. – Хуан широким шагом направился к нашему укрытию, на ходу разряжая обойму.