Но такой резкий прыжок количества дерзких квартирных краж, взломов гаражей с угонами или разукомплектованием автомашин, за такое короткое время мог объясняться только одним: в городе появилась мобильная, квалифицированная и очень «трудолюбивая» группа.
Мысль эта созрела сразу в нескольких сыскных головах. Но первым, как стали говорить государственные деятели лет пять спустя, «озвучил» ее следователь Ренат Насретдинов. Утром, после суточного дежурства, завершившегося осмотром очередного гаража, из которого ушла новенькая «Нива», Ренат зашел в кабинет начальника отделения уголовного розыска, где на планерке собрались все находящиеся в строю сыщики, и без лишних церемоний спросил:
— Вы собираетесь что-то с этой группой делать или ждете, пока она нам годовую норму «глухарей» навесит?
— С какой группой? — недовольно буркнул начальник розыска.
— Да той самой, что третий месяц вскрывает гаражи. И, похоже, ряд квартирных краж тоже ее работа.
— А вы уверены, что есть такая группа?
— А вы — нет?
В другой ситуации можно было бы слегка построить нахального старлея. Начальник сыска, Василий Коваль, характерец имел еще тот — самые бесстрашные опера в общении с ним старались особо не лезть на рожон. Но Ренат был следователем опытным и, несмотря на невысокое звание, авторитетным. Кроме того, если по совести, то он поступил порядочно, высказав свое мнение здесь, а не на каком-нибудь совещании в высоких кабинетах.
За доли секунды просчитав все эти моменты, Коваль, уже более миролюбиво, сказал:
— Ты, Ренат, не дерзи. Вопросом на вопрос — это не ответ. А если откровенно, я как раз над этим голову ломаю. Чутье говорит, что почерк по ряду моментов — один. Надо группу создавать. Но с одним чутьем к руководству не пойдешь. У тебя есть что-то конкретное?
— Да. Мы еще на прошлой неделе с Дарьей обсуждали: у меня несколько дел по угонам, как близнецы, и у нее по квартирам ряд эпизодов — один в один. А вчера подошли интересные экспертизы. У меня на двух гаражах и у нее на трех квартирах одна и та же фомка или монтажка работала.
— Да ты что!
— Точно.
Коваль подскочил с места и зашагал по кабинету. Все. Сомнения закончились. И дело не только в экспертизе.
Необъятную, но при этом бойкую и жизнерадостную сладкоежку и матершинницу Дарью сыщики любили и считали своим парнем. А после одного случая ее имя стало особенно популярно и навечно вошло в устную летопись горотдела.
Пару лет назад, во время очередного допроса матерый уголовник, крепкий мужик, которому светила третья ходка в зону, внезапно опрокинул на Дарью стол и, отломив ножку от стула, попытался вырубить ее, чтобы, прихватив из дела свои документы, рвануть в бега. В кабинете они были вдвоем, в коридоре никто не дежурил. Это в кино каждого воришку под дверью стережет целое конвойное отделение. А в жизни — море работы и очень мало людей. Поэтому никто проследить и достоверно описать развитие событий не мог. Финал же наблюдал добрый десяток следователей и сыщиков, сбежавшихся, чтобы выяснить причину жуткого грохота в Дарьином кабинете. За опрокинутым столом, подтянув юбку, чтоб не лопнула, и рукава кофты, чтоб не мешали, на незадачливом террористе сидела хозяйка кабинета и месила его с азартом сибирячки, решившей настряпать сотни три пельменей.
Легенда гласит, будто сыщикам так понравились столь необычные процессуальные действия, что на Восьмое марта они подарили своей боевой подруге два флакона духов, вложенных в старые боксерские перчатки.
Но шутки шутками, байки байками, а главная причина ее популярности заключалась совсем в другом. Пахарь по натуре, она никогда не ныла по поводу того завала дел, что снежной лавиной нависал над каждым следователем (вот она — разгадка вечного преимущества Шерлока Холмса над сыщиками Скотленд-Ярда: у них, бедолаг, наверное, тоже приходилось по тридцать-пятьдесят дел на брата, причем одновременно). Приняв к производству очередной материал, Дарья внятно, четко и юридически грамотно формулировала свое отношение к «долбанной системе», громко объявляла очередную дату своего ухода из «дурдома»… и принималась за дело. С ней было легко работать, потому что следователем она была классным, никогда не грузила сыщиков бесцельными поручениями, умея рационально выстроить линию расследования. Правда, по ходу работы «этим бестолковым мужикам» от нее порой здорово доставалось, но обид никто не держал. Дело есть дело.