Рассказ Иржи был намного длиннее и обстоятельнее, чем ответ советского солдата.
Иржи называл количество танков и самолетов, которые бьют фашистов. Мальчишки слушали друга, ежились от прохладного, весеннего ветра и радостно поблескивали глазами: скоро война кончится!
Вот и на этот раз Иржи, провожаемый взглядом друзей, подошел к группе воинов. Он несмело тронул одного из них за плечо.
— А, друг… Здравствуй! Наздор!
Иржи ответил на приветствие по-русски.
— Ты смотри, — удивился солдат, — уже научился!
Тогда Иржи задал свой вопрос.
У солдата было темное лицо, аккуратные усы, черные-пречерные глаза.
— Как тебе сказать, друг?.. — задумался он.
Он уже хотел что-то добавить, как раздался гул моторов. Это высоко над землей пролетали самолеты. Их не было видно. Только гул, нарастающий и грозный, хозяйничал в небе.
Все задрали головы и молча провожали взглядом невидимую стаю.
— Так вот, друг, — повторил солдат, — война закончится завтра.
— Завтра? — переспросил Иржи.
Это слово он тоже знал. Он мечтал услышать его давно.
Удивился не только Иржи. Все солдаты повернулись к своему другу.
— Ты что?
Солдат, пригладив усы, упрямо повторил:
— Завтра! Вот увидите!
Он сам был удивлен, но вдруг, сразу, поверил в это:
— Завтра!
Иржи поблагодарил солдата, простился и, повернувшись, степенно, медленно пошел. Но, сделав несколько шагов, Иржи вдруг рванулся с места. Он бежал, спотыкаясь, размахивая руками.
В это время несколько солдат набросились на сослуживца.
— Усман, разве можно так шутить?
Солдат развел руками.
— Почему шутить? Я сказал правду.
— Откуда ты узнал, эту правду?
Солдат приложил ладонь к груди.
— Здесь говорит…
— Ага, — догадался один из бойцов. — Интуиция.
— Сердце, — строго поправил Усман. — Понимаете, сердце… Сколько можно? Кончается война.
А на другой день так и случилось. С первой же пролетевшей мимо машины крикнули:
— Победа! Победа!
И все почему-то повернулись к Усману.
Он смотрел вслед машине и разглаживал усы. Его пальцы заметно дрожали.
Усмана хлопнули по плечу и напомнили:
— Из-под земли.
— Что?
— Он уже забыл? А кто в госпитале шум поднимал, клялся: из-под земли все достану, но плов сделаю…
Все наперебой стали вспоминать фразы Усмана, повторяя их нарочно с акцентом.
— «Настоящий ферганский сделаю!»
— «Когда праздник — плов нужен!»
Усман растерянно оглядывал друзей.
— Казан нужен… Котелок такой большой, — бормотал он. — Рис нужен. Где брать его? Морковь! Тмин!
От этого перечисления Усман даже вспотел. И как только он необдуманно мог пообещать!
— Красный перец, баранина… — не мог остановиться солдат. — Разве можно достать? Откуда!
Все, не сговариваясь, хором крикнули:
— Из-под земли!
И весело расхохотались.
…Вскоре удивительный, редкий запах пополз по дворику. Солдаты одобрительно говорили:
— Все-таки затеял!
— Котел вот только не нашел. Переживает по-настоящему.
Вскоре Усман торжественно поднял крышку: плов был готов.
Наконец-то он посмотрел в сторону друзей и только хотел пригласить их с котелками, как взгляд неожиданно остановился на группе мальчишек.
Одного из них солдат узнал.
Повернувшись, Усман ушел в дом и потом вышел с целой грудой тарелочек. За ним шла женщина с добрым десятком ложек.
Усман подозвал мальчишек.
— Быстрее, быстрее… Ждать нельзя. Плов надо сразу есть… Победа!
Мальчишки несмело подходили, но, получив из рук солдата тарелочку с горкой какой-то необычной каши, усаживались на траве.
Хозяйка раздавала ложки.
К Усману подошел Иржи и протянул небольшой красный карандашик.
— Память!
Усман взял.
— Хорошо. Сегодня же домой напишу письмо этим карандашом. Ты вырастешь, приезжай тоже к нам. Узбекистан! Солнце! Фергана! Плов!
— Приеду! — пообещал Иржи.
…Он действительно приехал. Много лет спустя. Он ходил по Ташкенту и всматривался в смуглые лица.
Но почему-то он смотрел на молодых, на тех, кто был похож на солдата, предсказавшего конец войны.
Однажды Иржи невольно рассмеялся. В голову пришла очень простая мысль: ведь солдат должен постареть почти на двадцать лет!
Иржи со своими спутниками, молодыми чехословацкими специалистами сельского хозяйства, был и в Ферганской долине. Поздно вечером они сидели в саду колхоза имени Ленина. Перед ними стояли вазы с фруктами, над пиалами с чаем поднимался пар.