Агата шагала по мокрому тротуару – совсем недавно проехала поливальная машина – чувствуя, как пробуждается вокруг нее город. В утренних часах есть что-то волшебное: на часах еще нет семи, потихоньку просыпаются в домах и квартирах люди. Кажется, будто бы все вокруг принадлежит лишь редким прохожим, спешащим куда-то по своим утренним делам, и будто бы разделяющим одну тайну на всех. Тайну ранних пташек.
Совсем скоро улицы заполнялся людьми и машинами, хрустальная чистота утра будет нарушена, город погрузится в дневные заботы. Будут шуметь и галдеть, словно чайки у моря, дети, наслаждающиеся своими каникулами, будут порыкивать моторами автомобили и мотоциклы. Кошки, собаки, мужчины, женщины, дети и машины. Все они начнут создавать непередаваемую мелодию города. Но до тех пор… О, да, до тех пор город принадлежал Агате и ее незнакомым товарищам, с которыми она делила это утро.
Она бродила по старым улочкам, проходила через дворы, кажется, ни капли не изменившиеся за последние полсотни лет. Во дворе, окруженном старенькими пятиэтажками, какая-то женщина вывешивала кипенно-белое постельное белье. Оно казалось таким ярким в лучах утреннего солнца, что Агате захотелось зажмуриться. Хозяйка ловко ныряла рукой в большой карман своего старомодного фартука и выныривала оттуда уже с прищепкой, которой споро закрепляла очередную наволочку или простыню. И к женщине, и к белью Агата не подошла ближе чем на пятнадцать метров, но все равно откуда-то знала, что ее белье едва заметно пахнет белизной и детским мылом.
А чуть дальше, в следующем дворе, благообразная старушка в длинном цветастом платье-халате раскладывала на перевернутом деревянном ящике пузатые миски с семечками, пару граненых стаканов разных размеров и аккуратную стопку газет.
- Семечку хочешь, голубушка? – ласково обратилась она к Агате, не переставая обустраивать свое рабочее место. – Хорошая семечка, грызется легко. Хочешь – попробуй.
Семечек Агате не хотелось, но отказывать старушке было почему-то неловко. Девушка в этом плане была мечтой любой торговки. В магазинах проблем не возникало, но на базарах она вечно терялась. Отказывать пожилым женщинам, предлагавшим купить их товар, Агата почему-то могла с трудом, точнее, совсем никак не могла.. У нее дома уже лежало две дюжины вязаных носков-тапочек и два килограмма сала, которое она вообще не любила. Очень уж настойчиво продавались эти товары.
Старушка с семечками настойчивой не была. Она склонила голову набок, бросила на Агату быстрый взгляд немигающих глаз, став вдруг похожей на большую птицу, и вернулась к своему прилавку.
- Так что, пробовать будешь или только посмотреть подошла? – спросила она.
- Буду, - ответила Агата. – Пробовать буду. - Она взяла по семечке из каждого таза.
- Вот этих..
- Большой стаканчик или маленький?
- Большой.
Старушка кивнула, ловко свернула кулек из газеты и высыпала в него большой стакан семечек. Затем лукаво подмигнула Агате и прибавила в кулек еще немного.
- Ты у меня нынче первая, так что это тебе бонус за то, что доказала мою правоту.
Девушка бросила на торговку вопросительный взгляд. Та назвала цену, взяла деньги и, отсчитывая сдачу, охотно пояснила:
- Дед у меня упрямый, что твой осел. Все говорил, что зря я так рано выхожу, никому моя семечка не сдалась в такое время. «Лучше бы поспала подольше, старая». Вот я и считаю каждый день, сколько человек ко мне подошло до половины девятого, он-то считает, что до половины девятого на улице мне делать нечего.
- И что же? – неожиданно заинтересовалась Агата. – Считаете и называете цифру, а он что говорит?
- А что он скажет? - пожала плечами старушка. – Дед-то не больно разговорчив, - и добавила просто: - Помер он прошлой зимой. А я, видишь, старая совсем, до кладбища с трудом добираюсь, раз в неделю его, стало быть, навещаю. Прихожу и сразу рассказываю, сколько человек у меня на этой неделе утренних было. Вроде как доказательство, что не зря я так рано выхожу. Недельный отчет получается. Я ведь бухгалтером всю жизнь проработала, вот и привыкла цифры сдавать вовремя. А сейчас только эти цифры у меня и остались. Так-то.
- Я… - Агата замялась, не зная, что сказать. Старушка говорила о своей потере как о чем-то естественном и бытовом. Муж помер, погода хорошая, вчера был дождь. – Я иногда гуляю по утрам, постараюсь к вам заходить. Не хотелось бы, чтобы вы проиграли своему мужу этот спор… - неловко закончила она.
- Вот уж спасибо, голубушка, - рассмеялась торговка. – Уж насмешила так насмешила, - утирая слезы, пробормотала она. – Мне ведь уже без разницы, выиграю или нет. Знаешь, иногда спорить интереснее, чем выигрывать. Сейчас дома тихо так, даже не с кем поругаться. А на прошлой неделе я к нему не пошла, нехорошо это. Нога болела. Перелом давний, врачи говорят, срослось как-то не так. А как так? Как срослось, так срослось, слава богу, что жива осталась.