========== Глава 1 ==========
Комментарий к Глава 1
Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. “Жюстин”
За окном поднималась очередная красная буря. Павел любил Марс и вообще Космос. И сейчас он долго смотрел на маленькие темные вихри, агрессивно бьющиеся в пластик окна, а потом, чертыхнувшись, потер глаза. Надо возвращаться к работе. Через три недели запуск новой шахты, а у них, как всегда — аврал и дерьмище. Как сегодня разорялся главный инженер… как будто это он, Павел, лично обвалил на вверенном ему участке целую секцию в каверну.
“Вот вы, Андрей Петрович, главный, вы и виноваты… в том, что мы наткнулись на твердые породы… что под ними пустоты… да во всем!” — спорил он где-то на периферии своего сознания с начальником.
На экране мелькали чертежи и схемы — все надо заново переделывать.
Он закончил предварительную схему уже под утро и послал ее на подтверждение. А потом решил сходить за кофе, да и заглянуть к Андрею Петровичу за одобрением лично, тот наверняка у себя торчит. Кофе был гадостный, как и вся марсианская жрачка, но он за год притерпелся уже, даже не поморщился от первого глотка.
Офис главного был закрыт, но в слуховое окошко над дверью пробивался мутный свет. Павел с минуту задумчиво смотрел на этот странный элемент дизайна, а потом распахнул дверь, она оказалась не заперта… так зачем же закрываться? Нет, все же москвичи, а Андрей Петрович Озкулов был москвич, конечно же, они все ебнутые…
У главного были гости. Павел шагнул внутрь, и картина, представшая перед ним в ту ночь, впечаталась ему прямо в мозг, навсегда. Обнаженное, заломленное тело, на черном столе оно кажется таким белым. И темно-красные разводы на нем. Павел видел все это частями, словно вспышками: локти, стянутые ремнем, на коже под ним рубцы. Широко, до боли, наверное, разведенные ноги, и человек в черном, вбивающийся между них. Закинутое лицо своего начальника, его держали за волосы, губы разбиты, глаза черные и остановившиеся.
— О, кто к нам заглянул, — сказал один из насильников, отхлебывая из бутылки, их было четверо, один трахал сзади, второй держал голову Андрея Петровича, а еще два других просто пили, сидя на крае стола.
Павел сглотнул и попятился, в животе сворачивался тугой комок, а происходящее казалось нереальным сном.
— Присоединяйтесь, молодой человек, — бандит гостеприимно махнул бутылкой на стол, а потом, видя, что ему не внимают, поднял парализатор и рявкнул: — Сюда иди, урод!
Павел вздрогнул и медленно подошел к ним, неизвестно зачем, надо бежать, звать охрану, дверь рядом, но его словно тянуло это. То, что происходило на столе. Бандит резко дернул главного инженера за волосы, ударил кулаком по лицу, тот коротко вскрикнул. Вблизи были слышны тихие стоны-всхлипы, как будто бы в ритм движению члена в заднице, Павла затошнило от этого зрелища и от запахов — пота, спирта, дерьма и крови. И секса.
— Что, мужик, хочешь начальника выебать? — спросили у него, смеясь, они все были в черных масках, только глаза стеклянно блестят из прорезей. — Он сегодня всем дает.
— Нет… — хрипло ответил он, — у меня не встанет.
Они снова заржали, как будто смешное услышали. А потом его схватили сзади за руку, плечо и кисть пронзила резкая боль, в ухо зло зашипели:
— Не встанет — отрежем.
Его подтолкнули к распростертому телу, кто-то тихо сказал “как будто у меня на эту пидорасню стояло”, в зубы сунули горлышко бутылки.
Разведенный спирт, Павел мотнул головой: “я не пью…” Ублюдки просто сложились от хохота, но он их почти не слышал, положил руку на обнаженную спину перед собой. Она была слегка загорелая, в капельках пота, длинные изящные мускулы, крупная дрожь под его пальцами. Как жеребец дрожит, там, на далекой Земле, где они ездили в конный турпоход, там был сладкий воздух, и крымские степи, и друзья… Задница у главного инженера оказалась тоже мускулистая и круглая, почему-то Павел никогда не обращал внимания, какой тот красивый мужчина… Его снова затошнило, когда он все же опустил взгляд ниже, на опухший анус, в котором поршнем ходил здоровенный член, господи, его же порвали.
— Твоя очередь, — сказали ему, и, словно загипнотизированный видом этой точенной, мучительно изогнутой спины, полуоткрытой окровавленной дыркой промеж таких белых ягодиц, он расстегнул ширинку и вытащил свой полувставший… когда успел, и на что, главное? В паху разливалось постыдное тепло, он погладил правую ягодицу, такая круглая и теплая, ткнулся головкой в мягкий влажный анус. Главный инженер вздрогнул всем телом от этого прикосновения и всхлипнул, едва слышно прошептав что-то похожее на “пожалуйста…” И от этого умоляющего шепота, тепла, страха, бьющих запахов и слишком яркого света, от всего этого невыносимого насилия у него встало твердо до боли, а каждое ощущение било прямо по нервам.
***
— Пожалуйста, не убивайте меня, — прошептал Андрей в облепившую его тишину.
Он лежал на своем столе, было холодно и больно везде. А еще страшно — вдруг те вернутся, чтобы все-таки убить его, как хотели в начале… Какое-то время он не шевелился, не веря, что все закончилось. Надо бежать отсюда, они могут вернуться…
Подняться удалось на удивление легко, боль почти не усилилась, и какое-то время он удивленно рассматривал маленькую лужицу на зеркально-черной поверхности стола. Андрей поднял валяющийся пульт и запустил программу генеральной уборки кабинета. Вот так, не останется никаких следов, и никто не узнает, что произошло. Черт, если бы он знал, чем все закончится, ни за что бы не соглашался на то, самое первое предложение. А как красиво все вышло, Андрей хихикнул, сморщившись от боли, всего лишь задержали запуск второй шахты на девятнадцать дней, и сумма, равная его полугодовой зарплате, оказалась на специально открытом по такому случаю счете. Его нервный смех закончился судорожным вздохом.
Натянув кое-как брюки на голое тело и накинув китель, Андрей похромал в сторону лифтов. Остальные вещи он сунул в пластиковый конверт для документов, и сейчас судорожно сжимал его под мышкой. Дома надо будет все спустить в утилизатор, чтобы никаких следов, повторял он себе, безуспешно пытаясь унять подступающую дрожь. Не хватало еще разрыдаться прямо здесь. Он жив, это главное, ведь в какой-то момент Андрей поверил, что не выйдет из своего кабинета, и тогда стал просить не убивать его, он все-все сделает. Ну и мудак…
К себе он добрался перед самым рассветом, долго не мог найти ключ, потом вспомнил, что в кармане рубашки есть запасная карта доступа. Пришлось рыться в пакете прямо перед входом в жилой сектор, хорошо, что ранним утром все спят.
Андрей зашвырнул изгаженные шмотки куда-то в угол, согнувшись пополам от резкой боли в груди и где-то в боку. Охнув, он уселся на пол, в заду жгло и ныло, черт, на столе точно была кровь, вот твари. Пришлось искать аптечку, обезболивающее, и для регенерации поврежденных тканей, самое то для задницы. Для его бедной оттраханной задницы…
А потом он долго мылся в ванной и пытался заплакать, теперь это можно, но у него не получалось, изо рта вырывался только хрип вперемешку с матом. Тогда он попробовал выть, но это тоже не помогало. Он слышал свой вой будто бы со стороны, ненатурально как-то, фальшиво. Андрей сделал воду еще горячее, он все еще мерз, и царапина на лице снова начала саднить. В боку тупо ныло, а про зад было страшно и думать, хотя там ничего не беспокоило, почти. Лекарства значит подействовали.
***
Вот долбоеб, твердил себе Андрей, надо было сразу обратиться в службу безопасности, еще когда к нему подкатили с самым первым предложением. На работу он сегодня не вышел, взяв отгул, и теперь сидел на залитом искусственным светом балконе, за окнами шумели ненастоящие сосны, он переключил картинку на морской пейзаж и продолжил ковыряться в тарелке. Андрей пытался съесть завтрак, или обед, не важно, мысли его раз за разом возвращались к одному и тому же.
Чтобы отвлечься, он стал просматривать с домашнего терминала рабочие документы, устраивая поудобнее в кресле пострадавшую задницу. На лице синяки почти сошли, Андрей в четвертый раз намазал их регенерационной мазью, болел только бок. Он застонал и даже выругался вслух, а потом увидел время отправки последнего сообщения – 4:30 утра. Как раз, когда его… когда с ним… короче, когда все это случилось. Значит, Безлапчук тоже был в здании, вдруг он слышал что-нибудь? Волосы на затылке взмокли и, кажется, зашевелились, он сделал несколько глубоких вдохов, успокоился немного и вдруг вспомнил, как последний насильник перевернул его на спину, было так больно, и Андрей просил не убивать, а тот все гладил его по лицу, когда трахал. Эстет хуев. Андрей зажмурился, как тогда, и по щекам наконец-то потекли слезы.