Ночь приводила его в ужас.
«Они приходят, когда я не удерживаю саидин, – подумал Андрол. – Но ведь Источник очищен, чтоб мне сгореть! И я уже не обречен на потерю рассудка!»
Он вцепился в табурет. Наконец страх отступил, тьма отпрянула. Канлер – с неестественно бодрым видом – объявил, что принесет чего-нибудь попить. Он направился было на кухни, но остановился – поскольку предполагалось, что никто из них не будет ходить поодиночке.
– Пожалуй, мне тоже не помешает утолить жажду, – вздохнула Певара и ушла вместе с ним.
Андрол снова принялся за работу. Эмарин взял табурет и подсел рядом – так беспечно, будто лишь искал место поудобнее и с видом на улицу.
Однако он был не из тех, кто совершает бесцельные поступки, и поэтому тихо произнес:
– Ты участвовал в Ноксском восстании?
– Разве я так говорил? – спросил Андрол, не отвлекаясь от подпруги.
– Ты сказал, что наемники перешли на «вашу» сторону, а говоря о повстанцах, назвал их «мы».
Андрол обмер. «Чтоб мне сгореть! Надо следить за языком». Если Эмарин заметил эту оговорку, Певара тоже не пропустила ее мимо ушей.
– Я так, был неподалеку, – сказал он, – вот и угораздило…
– У тебя довольно необычное и богатое прошлое, друг мой, – заметил Эмарин. – Чем больше я узнаю, тем сильнее разгорается мое любопытство.
– Не сказал бы, что я тут единственный человек с интересным прошлым, – отозвался Андрол и после паузы добавил: – Лорд Алгарин из Дома Пендалоан.
Эмарин отшатнулся и выпучил глаза:
– Как ты узнал?
– У Фаншира была книга по генеалогии тайренской аристократии, – объяснил Андрол, сославшись на одного из Аша’манов-солдат, который до прихода в Башню был ученым. – Там встретилось любопытное примечание. О знатном Доме, мужчины из которого имели некую запретную особенность, о том, что несколькими десятилетиями раньше один из них навлек на семью тень позора.
– Понятно. Как вижу, тебя не особо удивляет тот факт, что я благородного происхождения.
– Причем имеющий опыт общения с Айз Седай, – продолжил Андрол, – и относящийся к ним с уважением, несмотря на то – или, напротив, благодаря тому – что они сотворили с твоей семьей. Обрати внимание, речь не просто о каком-то аристократе, а о тайренце, который не против служить под началом мальчишек с фермы – ты же назвал бы их именно так, верно? И сочувствует повстанцам-горожанам. Позволь заметить, друг мой, среди твоих соотечественников такие встречаются нечасто. Допускаю, что у тебя тоже занимательное прошлое.
– Очко в твою пользу, – улыбнулся Эмарин. – В Игре Домов, Андрол, ты добился бы впечатляющих результатов.
– Это вряд ли, – поморщился Андрол. – Последний раз, когда пробовал себя в ней, чуть не… – Он осекся.
– Чуть не что?
– Давай не будем об этом, – покраснел Андрол, не желая рассказывать об этом периоде своей жизни. «О Свет! Если продолжать в том же духе, меня сочтут пустомелей похлеще Налаама».
Эмарин повернулся и стал смотреть, как дождь стучит по окну.
– Если мне не изменяет память, – произнес он, – Ноксское восстание закончилось триумфом, но недолгим. Двумя годами позже знатная фамилия вернулась к власти, а несогласных изгнали или казнили.
– Да, – тихо подтвердил Андрол.
– Поэтому здесь надо стараться получше, – сказал Эмарин. – Я на твоей стороне, Андрол. Как и все мы.
– Нет, – возразил Андрол. – Все мы на стороне Черной Башни. Если придется, я возглавлю вас, но дело не во мне, не в тебе и не в ком-то из нас по отдельности. Я останусь за старшего лишь до тех пор, пока не вернется Логайн.
«Если он вообще вернется, – подумал Андрол. – Через переходные врата в Черную Башню больше не попасть. Что, если Логайн пытается вернуться и пробует открыть их, но тщетно?»
– Вот и хорошо, – сказал Эмарин. – Что будем делать?
Снаружи громыхнул гром.
– Погоди. – Андрол опустил взгляд на кожу и взялся за инструменты. – Дай часок на размышления.
– Простите, – прошептала Джесамин, стоя на коленях подле Талманеса, – но я бессильна. Мне недостает навыков для лечения подобных ран.
Талманес кивнул и вернул повязку на место. Весь бок почернел, как после глубокого обморожения.
Женщина из Родни – златовласая и с виду совсем молодая, хотя внешность у тех, кто умеет направлять Силу, бывает крайне обманчивой, – хмуро посмотрела на него:
– Поразительно, что вы еще ходить в состоянии.
– Не уверен, что это ковыляние можно назвать ходьбой, – заметил Талманес и похромал к солдатам. Пока что он по большей части передвигался без посторонней помощи, но головокружение накатывало все чаще.