Тетушка Розелина отложила лопатку и вытерла руки кухонным передником.
– Конечно, я несправедлива. После всей этой катавасии на Полюсе я ничуть не удивилась бы, узнав, что Настоятельницы перехватывают нашу корреспонденцию. Впрочем, мне не следует сетовать на судьбу в твоем присутствии. Последние два года семь месяцев молчания были для тебя еще тягостней, чем для меня.
Офелии очень не хотелось затрагивать эту тему. От одной только мысли о Полюсе ей начинало казаться, будто она проглотила пару часовых стрелок. И она поспешила обслужить очередного клиента – ювелира, обвешанного самыми красивыми своими часами.
– Ну и ну! – воскликнул тот, когда все они начали взволнованно щелкать крышками. – А где же ваши прекрасные манеры, милые мои?! Уж не хотите ли вы, чтобы я вернул вас в мастерскую?
– Не браните их, – попросила Офелия, – они нервничают из-за меня. Кленовый сироп?
– Нет-нет, благодарю, просто вафлю. Веселых часов!
Офелия поглядела вслед ювелиру и поставила на прилавок бутылку с сиропом, которую чуть не опрокинула на его часы.
– Зря Настоятельницы доверили мне праздничный киоск. Я еле-еле справляюсь с раздачей вафель, которые даже испечь не способна. И вдобавок уже полдюжины уронила на пол.
Патологическая неловкость Офелии давно стала общеизвестной. Никто из посетителей ярмарки не рискнул попросить ее полить вафли кленовым сиропом, оберегая свои драгоценные изделия.
– Как ни грустно, но в этом я, честно говоря, согласна с Настоятельницами. Ты ужасно выглядишь, и, мне думается, тебе как раз очень полезно чем-то занять руки.
И тетушка Розелина строго взглянула на племянницу, на ее осунувшееся лицо, тусклые очки и такую свалявшуюся косу, что ее не брал никакой гребень.
– Со мной все в порядке.
– Нет, не в порядке. Ты сидишь в четырех стенах, ешь как попало, спишь неизвестно когда. И даже в свой музей ни разу не заглянула, – горестно добавила тетушка Розелина, словно это было самое печальное из всего вышеперечисленного.
– Да нет, заглянула, – пробормотала Офелия.
И в самом деле: едва прилетев с Полюса и выйдя из дирижабля, девушка бросилась в музей; она даже не заехала домой, чтобы оставить чемодан. Ей не терпелось увидеть перемены своими глазами, и она их увидела: пустые витрины, лишенные коллекций оружия; пустую ротонду, откуда убрали военные самолеты; голые стены и ниши, некогда украшенные парадными штандартами и гербами. Офелия вышла из музея совершенно убитая, решив, что больше ноги ее там не будет.
– Это уже не музей, – пробормотала она сквозь зубы. – Рассказывать о прошлом, утаивая факты о войне, значит искажать историю.
– Но ведь ты еще и чтица! – упрекнула ее тетушка Розелина. – Ты же не собираешься сидеть сложа руки до тех пор, пока… пока… Короче, ты должна смотреть в будущее.
Офелия удержалась от возражений, хотя и могла признаться тетке, что ей совсем не интересно «смотреть в будущее» и что за последние месяцы она вовсе не сидела сложа руки, а вела расследование, не покидая постели и внимательно изучая географические карты. Она собиралась «смотреть» совсем в другую сторону, хотя знала, что это нереально, пока за ней бдительно следят Настоятельницы.
И пока за ней следит Бог.
– Ну зачем ты пришла на ярмарку с этими часами?! – внезапно воскликнула тетушка Розелина. – Смотри, они взбудоражили все остальные, какие здесь собрались.
И в самом деле, киоск с вафлями буквально осаждали часы самых разнообразных калибров. Офелия инстинктивно ощупала карман и махнула рукой, отгоняя их от прилавка.
– Анима есть Анима: здесь невозможно носить при себе разлаженные часы – остальные тут же начинают возмущаться.
– Ты должна показать их часовщику.
– Да я уже показывала. Они вовсе не сломаны, просто очень расстроены… Веселых часов, крестный!
Из толпы выбрался ее двоюродный дед в своем старом зимнем пальто; его пышные усы обвисли от талого снега.
– Ну да, ну да, веселых часов, тик-так и компания, – буркнул он, по-хозяйски пройдя за прилавок и выбрав себе горячую вафлю. – Все эти ярмарки просто курам на смех! Праздник серебряной посуды, Праздник музыкальных инструментов, Праздник сапог и Праздник шляп… Что ни год – в календаре новая красная дата! Скоро, наверно, учредят Праздник ночных горшков. В мое время с вещами так не носились… А мы потом еще удивляемся, что они своевольничают. Спрячь это, – внезапно шепнул он, сунув Офелии конверт.
– Вы нашли еще одну?
Офелия сунула конверт в карман передника, и ее сердце забилось в бешеном ритме, перегоняя секундные стрелки всех часов на ярмарке.
– Да, и притом не из худших, девочка. Найти-то я нашел, а вот скрыть это от Настоятельниц – совсем другое дело. Теперь они косятся на меня почти так же, как на тебя. И вообще, будь начеку, – проворчал старик, отряхивая снег с усов. – Я видел тут поблизости Докладчицу с ее чертовой птицей на макушке.