Еще свободней фантастика в «Побеге». Некто в далеком будущем совершает страшное преступление — в пылу спора наносит другому пощечину. Его осуждают карой Агасфера — скитаться по разным сменяющимся временам и эпохам, нигде не находя постоянного пристанища. Но если Агасфер блуждал по разным странам среди разных народов только от смерти Христа, которому он отказал в глотке воды, до нашего времени, то при наказании героя повести учли все гигантские технические возможности грядущей цивилизации — преступника для начала отправили в одних трусах за несколько сотен миллионов лет в кембрийский период. Он много месяцев бодро шагает и плывет в мелководном Кембрийском море, затем переносится в меловой период. Одна за другой сменяются выразительно написанные сцены — герой попадает в Хмызник, на Бойню, где сражаются и погибают множество живых существ, встречается со страшнейшим из когда-либо существовавших хищников — тиранозавром, спасается и от других зверей, нападавших на него, но не избавляется от очередного переноса во времени, предписанного программой наказания за оплеуху. Новый Агасфер отдыхает на голой вершине спящего вулкана среди других дымящих и полыхающих гор. Но вулкан внезапно пробуждается и громовой взрыв переносит Агасфера, гарантированного свыше — из дальнего грядущего — от физического уничтожения, на несколько сот миллионов лет вперед, в XVIII век нашей эры, в Екатерининскую Россию, где он становится помещиком-вольнодумцем. Передовой по воззрениям помещик собирает окрестных мальчишек, обучает их, они быстро добираются до глубоких знаний, готовы уже изобрести атомную бомбу. Но такое опережение своего времени сулит уже не добро, а зло, во всяком случае, является недопустимым анахронизмом — нового Агасфера немедля возвращают в его натуральный век. И он с радостью узнает, что наказание кончилось и он может существовать в своем времени, не потрясая своими поступками другие эпохи.
Если говорить о литературной стороне повести, то она принадлежит к лучшим произведениям писателя — написана живо, ярко, захватывает разнообразием приключений героя, живописностью непрерывно меняющейся обстановки.
Еще на одну важную особенность творчества Гансовского мне хотелось бы обратить внимание читателя. Ибо именно эта особенность больше всего роднит его с общим характером «большой» русской литературы. Я говорю о роли природы в произведениях писателя. Ни для кого не секрет, что в фантастической литературе, особенно в западной, природа не принадлежит к числу значительных элементов повествования. Возможно, это объясняется тем, что почти все фантастические произведения строятся динамично, с диковинными приключениями, быстро меняющимися событиями, а природа чаще всего рисуется не сюжетно, а пейзажно, она статична, лишь мало меняющийся фон для действия, а не само действие. Имеет значение и то, что в фантастике чаще всего описываются высокомеханизированные общества будущего, вообще ослабившие былые связи с природой. Некий машинный мир звездолетов, автоматов, роботов — типичное окружение человека, почти единственного представителя былой живой природы в такой искусственной среде.
Но вся русская литература, и былая, и современная, немыслима без тесной связи с природой, без глубокого, внутреннего слияния с ней. От Пушкина и до наших дней природа в русской литературе не фон, не статичный пейзаж, а живой герой повествования. Только у писателей северных стран, особенно в гениальных созданиях Кнута Гамсуна, природа играет такую же главенствующую роль — божественный Пан, то лучший Друг, го хмурый противник человека, без общения с которым немыслим и сам человек. И эта особенность русской литературы очень зримо — особенно в последних, наиболее зрелых произведениях — представлена в творчестве Гансовского. В уже упомянутой повести «Три шага к опасности» Пмоис организует побег Леха и Ви с группой товарищей из общества высокой НТР в дикую окружающую природу. И писатель рисует незнакомый героям в машинном царстве, естественный мир — леса, воды, болота, равнины, горы, бури и тишину с такой силой и значением, что этот естественный мир становится главным действующим лицом повести, а сами люди проявляют себя лишь в борении и дружбе с ним. И в «Побеге» природа разных эпох, не нарушенная человеком, становится во многих главах основным персонажем, лишь принимающим в свою среду странствующего по ней и покоряющегося ей нового Агасфера. А в уже упоминавшейся «Части этого мира» многоипостасный человек Лех — Кисч — Пмоис, вырвавшийся в естественный мир, быстро сам преображается. Природа его окружения скудна, почти пустыня — никакого сравнения с роскошной автоматизированной цивилизацией, которую он покинул. Но та цивилизация превратила его в диковинного урода, нищего пленника среди таких же диковин механизированного ада, а на бедной природе он возрождается, очеловечивается, становится просто Лехом, самим собой, из искусственного создания, совместившего в себе несколько чужих интеллектов.