Исполнение скульптур «со всей отчетливостью», как то требовалось в поставленном Шредеру условии, представляло колоссальный труд для малоопытного молодого мастера. Однако упорство и творческое горение победили.
Не зная отдыха, забывая о сне, работал молодой скульптор и выполнил ответственное поручение с честью. Он успел вылепить всю модель в назначенный срок, в течение четырех месяцев, и получил полное одобрение за высокое качество ее исполнения.
Создание модели имело огромное значение. Это был фактически монумент, который предстояло соорудить, но в меньшем масштабе. Модель должна была обеспечить единство и соразмерность, которые достигаются одним автором и легко утрачиваются при нескольких исполнителях. При наличии такой модели можно было поручить создание отдельных групп разным скульпторам, их задача состояла в увеличении групп модели до проектной величины.
В июле 1860 года Главное управление путей сообщения заключило со скульпторами контракты, по которым за лепку каждой фигуры в глине, затем за отливку ее в гипсе в двух Экземплярах с последующей доставкой на бронзовую фабрику было назначено вознаграждение в 4000 рублей. Скульптурные группы Михаила Романова, князя Владимира и Дмитрия Донского заказали известному скульптору академику Р. К. Залеману, фигуру Рюрика - академику П. С. Михайлову; Микешин и Шредер взяли на себя задачу исполнить группы Петра I, Ивана III и верхнюю, венчающую монумент.
Основную часть работы по лепке этих трех групп, состоящих из десяти колоссальных фигур, произвел Шредер. Микешину же было поручено общее наблюдение за ходом художественных работ и за сохранением единства в создававшемся монументе.
Уже в начале 1861 года начальник Главного управления путей сообщения генерал-адъютант К. В. Чевкин сообщал вице-президенту Академии художеств князю Г. Г. Гагарину о том, что семь фигур монумента изготовлены в глине. Оценка этих статуй комиссией из крупнейших профессоров Академии ярко отразила борьбу академического и реалистического направлений в русском искусстве 1860-х годов.
Журнал об осмотре скульптур подписали архитектор К. А. Тон, живописцы Ф. А. Бруни, П. В. Басин, А. Т. Марков, Т. А. Нефф и конференц-секретарь Академии Ф. Ф. Львов. В нем указывались существенные профессиональные недочеты в моделях работы Микешина и Шредера. Молодым мастерам предлагалось исправить их. При этом комиссия отдала должное усердию Микешина и Шредера, отметив, что «сделать более того, что ими исполнено в пять месяцев, не могли бы и художники с большими, чем у них, познаниями».
Но не все члены комиссии разделяли это мнение. Профессора скульптуры П. К. Клодт и Н. С. Пименов подали в совет Академии свои особые заключения, в которых дали работам молодых художников отрицательную оценку, расценивая их как выполненные «с полным незнанием дела», «явным неумением и безвкусием».
Особенно резко критиковал скульптуры Клодт, находя в них «сходство с карикатурой». Он отмечал «знание дела» в произведениях Залемана и «карикатурную живость и незнание скульптурного искусства» в работах Микешина и Шредера, которые «будут доказательством сильного упадка художества в настоящее время».
Отрицательным было и заключение Пименова, заявившего, что «от молодых людей, почти вовсе не учившихся скульптуре», он «именно этого только всегда и ожидал». Пименов, подчеркнув, что «искусство требует сильного, глубокого и долговременного изучения», расценивал монумент, «как клевету на степень совершенства русской скульптуры нашего века». Не отказывая молодым художникам в таланте, он обвинял их в полном отсутствии стиля, изящества, а также «любви и усердия к истинному искусству, ибо, еще не научась как следует и обладая подобным развитием способностей, невозможно принимать на себя ответственность в успешном исполнении столь важного дела». «Да не падет на меня, - писал Пименов, - как на русского художника и гражданина, ответственность перед соотечественниками и веками в одобрении того, что далеко не соответствует нашим желаниям, непременным законам изящных искусств, а еще более народной гордости!»
Мастер классицистического направления, стремившийся сохранить чистоту стиля, Пименов был, надо полагать, глубоко задет несерьезным, как ему представлялось, отношением к искусству со стороны молодого поколения скульпторов. Пройдя строгую школу, обладая незаурядным мастерством, он прививал его и своим ученикам, воспитывал в них глубоко серьезное отношение к делу, стремление к непрестанному профессиональному совершенствованию. Пименов требовал архитектоники в композиции скульптуры, четкости и гармоничности в массах и силуэтах, величия образов, совершенства и красоты форм.