Автор неизвестен
Памятники русской публицистики XV и XVI веков
Памятники русской публицистики
XV и XVI вв.
________________________________________________________________
СОДЕРЖАНИЕ:
МОСКОВСКАЯ ПОВЕСТЬ О ПОХОДЕ ИВАНА III ВАСИЛЬЕВИЧА НА НОВГОРОД
(В сокращенном варианте)
ИЗ "ИСТОРИИ О ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ МОСКОВСКОМ" А. М. КУРБСКОГО
________________________________________________________________
МОСКОВСКАЯ ПОВЕСТЬ О ПОХОДЕ ИВАНА III
ВАСИЛЬЕВИЧА НА НОВГОРОД*
(В сокращенном варианте)
Той же осенью**, ноября в восьмой день, на праздник архангела Михаила преставился архиепископ Великого Новгорода Иона. И новгородцы по старине, как это было у них в обычае, созвали вече и стали выбирать из иеромонахов архиепископа. И, выбрав троих, бросили жребий, и выпал жребий некоему иеромонаху по имени Феофил, и возвели его во двор архиепископский. И послали к великому князю Ивану Васильевичу посла своего Никиту Ларионова бить челом и защиты просить, чтобы избранного ими чернеца Феофила почтил, велел бы к себе в Москву прибыть и поставить бы его велел своему отцу духовному, митрополиту Филиппу, на архиепископство в Великом Новгороде и Пскове, как то и прежде всегда бывало при прежних великих князьях.
_______________
* Автор "Московской повести о походе Ивана III Васильевича на
Новгород" - великокняжеский летописец, московский книжник. Он,
естественно, одобряет все дела московской рати, жестокое обращение с
местными жителями, не признает права новгородцев.
** Осень 1470 г.
Князь же великий, по их челобитью и прошению, не только к прежнему ничего не добавляя, но и в снисхождении жалуя, посла их, почтив, отпустил со всем, о чем просили его новгородцы, ответ дав ему такой: "Что вотчина моя, Великий Новгород, прислал ко мне бить челом о том, что взял Бог отца их духовного, а моего богомольца архиепископа Иону, и потому избрали себе по своему обычаю согласно жребию инока Феофила, в том я, князь великий, их жалую и того избранного Феофила. И велю ему быть в Москву ко мне и к отцу моему духовному, митрополиту Филиппу, чтобы поставить на архиепископство Великого Новгорода и Пскова без всяких задержек, но по старым обычаям, как было то и при отце моем, великом князе Василии, и при деде, и при прадеде моем, и при прежних всех великих князьях, из рода которых и я, из владимирских, и новгородских, и всей Руси". И когда тот посол их Никита Ларионов воротился в Новгород и передал им пожалование великого князя, то многие там бывшие люди знатные, посадники и тысяцкие, и житьи люди* очень тому рады были, и Феофил также.
_______________
* Ж и т ь и л ю д и - среднее сословие.
Некоторые же из них: посадничьи дети Исаака Борецкого с матерью их Марфою и с остальными иными изменниками, подученные дьяволом, хуже бесов стали прельстителями на погибель земле своей и себе на пагубу, начали непристойные и соблазнительные речи высказывать и, на вече являясь, кричать: "Не хотим за великого князя московского, и вотчиной зваться его не хотим! Вольные все мы люди - Великий Новгород, а московский князь великий многие обиды и неправды над нами чинит! А хотим за короля польского и великого князя литовского Казимира!"
И так взволновался весь город их, и всколыхнулись все, как пьяные: те хотели за великого князя по старине, к Москве, а другие - за короля, к Литве. Те же изменники стали нанимать худых мужиков из участников веча, готовых на все, как обычно. И, явясь на вече, звонили они во все колокола и, крича, говорили: "За короля хотим!" Другие же им возражали: "За великого князя московского хотим по старине, как было и до сего!" И те наймиты изменничьи каменье метали в тех, что за великого князя хотят. И великая смута была у них, и сражались друг с другом, и сами на себя поднялись.
Многие же из них: прежние посадники, и тысяцкие, и знатные люди, а также и люди житьи - говорили им: "Нельзя, братья, тому так быть, как вы говорите: к королю нам перейти и архиепископа поставить от его митрополита, католика. Ведь изначала вотчина мы великих князей русских, от первого великого князя нашего Рюрика, которого по воле своей взяла земля наша из варягов князем себе вместе с двумя его братьями. А после и правнук его, князь великий Владимир, крестился и все земли наши крестил: русскую, и нашу словенскую, и землю мери, и кривичскую, и весь, то есть белозерскую, и муромскую, и вятичей, и остальных. И от святого того великого князя Владимира вплоть до господина нашего Ивана Васильевича за латинянами мы не бывали и архиепископа от них себе не поставляли, так чего ж вы теперь хотите ставить его от Григория, именующего себя митрополитом Руси, хотя он ученик Исидора и католик!"
Те же отступники, подобно и прежним еретикам, научены были дьяволом, желая на своем поставить, на благочестье дерзнув и великому князю не желая покориться, единодушно вопили: "За короля хотим!" А другие говорили: "К Москве хотим, к великому князю Ивану и к отцу его духовному, митрополиту Филиппу, - в православие!" Злодеи же те, восставшие на православие, Бога не боясь, послов своих отправили к королю с дарами многими, Панфила Селиванова да Кирилла Иванова, сына Макарьина, говоря: "Мы, вольные люди, Великий Новгород, бьем челом тебе, честной король, чтобы ты государю нашему Великому Новгороду и нам господином стал. И архиепископа повели нам поставить своему митрополиту Григорию, и князя нам дай из твоей державы".
Король же принял их дары с радостью, и рад был речам их, и, много почтив посла их, отпустил к ним со всеми теми речами, которых услышать они хотели, и князя послал к ним Михаила, Олелькова сына, киевлянина. И приняли его новгородцы с почетом, но наместников великого князя не выгнали с Городища. А бывшего у них князем Василия Горбатого, из суздальских князей, послали того в Заволочье, в заставу на Двину.
Прослышал об этом князь великий Иван Васильевич, что в вотчине его, в Великом Новгороде, смятенье великое, и стал посылать к ним послов своих, говоря так: "Вотчина моя это, люди новгородские, изначала: от дедов, от прадедов наших, от великого князя Владимира, крестившего землю Русскую, от правнука Рюрика, первого великого князя в вашей земле. И от того Рюрика и до сегодняшнего дня знали вы единственный род тех великих князей, сначала киевских, и до самого великого князя Дмитрия-Всеволода Юрьевича Владимирского, а от того великого князя и до меня род этот, владеем мы вами, и жалуем вас, и защищаем отовсюду, и казнить вас вольны, коли на нас не по-старому начнете смотреть. А ни за королем никаким, ни за великим князем литовским не бывали вы с тех пор, как земля ваша стала, теперь же стремитесь вы от христианства в католичество, нарушив крестное целование. Я, князь великий, никакого насилья вам не чиню, ни тягот не налагаю сверх того, что были при отце моем, великом князе Василии Васильевиче, и при деде моем, и при прадеде, и при прочих великих князьях рода нашего, да еще и жаловать вас хочу, свою вотчину".
Слышав же то, новгородские люди, бояре их и посадники, и тысяцкие, и житьи люди, которые не желали прежнего своего обычая и крестного целования преступить, рады были все этому и управляться хотели великим князем по-старому.
Но Исааковы дети, о которых было сказано, с прочими своими пособниками и с наймитами своими будто взбесились, точно дикие звери, человеческого разума лишенные, речей послов великого князя, как и посла митрополита Филиппа, и слышать не хотели. И еще нанимали злых этих смердов, убийц, мошенников и прочих безродных мужиков, что подобны скотам, нисколько разума не имеющим, но только один крик, так что и бессловесная скотина не так рычала, как эти новгородские люди, невежды, называя себя "господарем Великим Новгородом". И они приходили на вече, били в колокола, и кричали, и лаялись, точно псы, говоря нелепое: "За короля хотим!"...
...Князь же великий, прослышав об этом, впал в скорбь и тужил о них немало: "Когда и не были еще в православии, от Рюрика и до великого князя Владимира, не отходили к другим государям, а от Владимира и вплоть до сегодняшнего дня знали один его род и управлялись великим князем во всем, сначала киевским, потом владимирским, а теперь, в последние годы, все свое благочестье хотят погубить, от христианства к католичеству отступая. Но что делать, не ведаю, а возложу всю надежду мою на единого Господа Бога, и будет он милостив ко мне в этом". И возвещает он об этом отцу своему, митрополиту Филиппу, и матери своей, великой княгине Марии, и бывшим при нем боярам его и о том, что хочет идти на Новгород ратью. Они же, услышав это, советуют ему, упованье на Бога возложив, исполнить замышленье свое на новгородцев за их нарушения и отступничество.