Никто их не видал, затем, что в разговоры
Ещё негромкие, хотя кипели споры,
Ворвался шум; стрелки так ждут лису в дубраве,
Стоят недвижные безмолвно на облаве,
Вдали трещат кусты да слышен лай собачий, —
Вдруг поднял кабана ретивый, доезжачий,
Дал знак; раздался крик, залаяли собаки.
Как будто лес дрожит в прохладном полумраке.
Так и с беседою: неторопливо льётся,
Покуда с «кабаном» теченье не столкнётся.
«Кабан» — был давний спор борзятников отменных
О качествах борзых столь необыкновенных.
Он краток был, но в миг нарушил весь порядок:
Так много колкостей, обидных слов, нападок
Обрушил, что смешал в одно три фазы спора.
Гнев, вызов, колкости, дойдёт до драки скоро!
Тут все из комнаты в другую устремились,
Через порог они волною прокатились,
И смыло парочку бушующею кликой.
Была та парочка, как Янус, бог двуликий [32].
Едва оправились Тадеуш с Телименой,
Как смолкли окрики, и шум затих мгновенно.
Вновь говор слышится, и смех звенит в покоях,
И воцарился мир. Ксёндз усмирил обоих!
Был человеком он хоть старым, но плечистым;
Едва Асессор в спор успел вступить с Юристом
И принялись грозить друг другу кулаками,
Ксёндз их обоих взял за шиворот руками
И лбами стукнул так, что искры полетели.
Яйцом бьют о яйцо так на святой неделе.
Ксёндз, руки разведя, швырнул обоих сразу,
Он стал навытяжку, напрягшись до отказу.
Так, стоя меж бойцов на расстояньи близком,
«Мир вам! — провозгласил, прибавив: — Pax vobiscum!»[33]
Тут засмеялись все, уже без всякой злобы, —
Ведь почитаются духовные особы!
Браниться не могли, а после этой пробы
Не смели ссориться, у всех пропало рвенье.
Ксёндз Робак между тем, достигнув примиренья,
Триумфа не искал, на спорщиков не цыкнул,
Не погрозился им и даже не окликнул;
Поправив капюшон, чуть съехавший на темя,
Из комнаты ушёл спокойно.
В это время
Уселись меж сторон Судья и Подкоморий,
От размышления очнулся Войский вскоре,
Он выступил на шаг и стал перед гостями.
Собранье обведя горящими глазами,
Махнул хлопушкою, как машет ксёндз кадилом,
На тех, чей разговор шёл с наибольшим пылом,
Потом, как жезл, вознёс хлопушку для вниманья
И начал речь свою средь полного молчанья.
«Уймитесь, господа, оставьте споры эти,
Стрелками лучшими вы числитесь в повете,
Подумали ли вы, что значит ваша ссора?
Вот наша молодёжь — надежда и опора,
Которая должна прославиться без спора.
Которую, увы, охотиться не тянет, —
Каким примером ей такая ссора станет?
Вы, лучшие стрелки, пример для молодёжи,
Чуть-чуть не подрались, — на что это похоже?
Немало пожил я, всё это мне не внове,
Я знал охотников не хуже вас, панове!
Я распри их судил и как судья был славен.
Кто был в лесах Литвы стрельбой Рейтану равен?
Напасть на верный след, устроить ли облаву,
Бялопетрович всё проделывал на славу.
Бил зайца на бегу не раз из пистолета
Жегота молодой, — кому по силам это?
А Тераевич пан? Охотник был великий! [34]
Ходил на кабана, бывало, только с пикой.
Будревич [35] мог один управиться с медведем.
Когда же из лесу с добычею приедем
И спор затеется, — судью мы избирали,
Мы бились о заклад и выигрыши брали!
Так из-за серого лес проиграл Огневский,
А из-за барсука — деревню Неселковский.
Должны вы поступать, как подобает людям,
Побейтесь о заклад, по чести вас рассудим.
Слова срываются, а ветер их уносит,
Устали спорить вы, язык покоя просит.
Пусть полюбовный суд обоих вас рассудит,
Решения никто оспаривать не будет.
Я упрошу Судью помочь вам в незадаче:
Пусть забирается в пшеницу доезжачий,
Судья уступит мне, не оттолкнёт молений».
Умолк и с просьбою он сжал Судье колени.
«Коня, — вскричал Юрист, — в заклад коня со сбруей!
И запиши ещё, что я Судье дарую
Фамильный перстенёк, пусть он пойдёт оплатой».
Асессор отвечал: «Ошейник дам богатый,
Он яшмой выложен, на кольцах позолота,
С ним шёлковый смычок в каменьях, а работа
Сама равняется ценой каменьям этим.
В наследство я хотел смычок оставить детям —
Ведь я женюсь ещё… — подарок Радзивилла [36],
Мы с ним охотились. Давно всё это было!
Он, Мейен, я да князь Сангушко [37]. Состязались
Их псы с моей борзой, — все позади остались!
На травле памятной — невиданная штука! —
Шесть зайцев я загнал с единственною сукой!
Охотились тогда мы на Куписком поле [38],
С коня слез Радзивилл, не мог сдержаться доле:
Собаку обнял он и, в голову целуя,
Он горячо хвалил искусную борзую.
Коснулся трижды он рукой собачьей морды,
«Купискою княжной» нарёк борзую гордо.
Так сам Наполеон в князья вождей возводит
По месту, где у них сраженье происходит».
вернутьсяЯнус — древнеримский бог, покровитель входов и выходов. Его изображали с двумя лицами. Изображения Януса помещали над дверьми — одна голова бога была обращена внутрь жилища, другая — наружу.
вернуться«Pax vobiscum» и значит по-латыни: «Мир вам!»
вернуться«Шляхтич Жегота» — таково было первоначальное заглавие 1-й книги «Пана Тадеуша», которое некоторые мицкевичеведы считают первичным заглавием всей поэмы. По этому предположению, светское имя ксендза Робака было (в начальном варианте поэмы) не Яцек Соплица, а Игнатий (Жегота) Соплица, и Робаку будто бы принадлежало первое место среди персонажей поэмы.
Тераевич, не раз упоминаемый в поэме, принадлежал к числу родственников Мицкевича. Тераевичи жили в Пуцевичах. На дочери судьи Тераевича был женат Александр Мицкевич, брат поэта.
вернутьсяБудревич — имя одного из друзей Мицкевича по Виленскому университету, где было двое Будревичей, коренастых, сильных и неуклюжих братьев, над которыми часто подшучивали товарищи. Их прозвали «Будрысами», и это прозвище вошло в знаменитую балладу Мицкевича «Три Будрыса».
вернутьсяКнязь Доминик Радзивилл, большой любитель охоты, эмигрировал в герцогство Варшавское и сформировал там на свой счёт кавалерийский полк, которым и командовал. Умер во Франции. С ним угасла мужская линия Радзивиллов, князей Олыца и Несвижа, самых крупных панов в Польше и, должно быть, во всей Европе (А.М.).
вернутьсяМейен отличился в народной войне во времена Костюшки. Под Вильно до настоящего времени показывают мейенские окопы (А.М.).
Сангушко — магнатский род в Литве; трудно сказать, о каком из Сангушко идёт здесь речь. В оригинале этот Сангушко назван маршалком; но многие Сангушки бывали великими маршалками, коронными и литовскими, то есть высшими сановниками в государстве (не смешивать с повятовыми маршалками).
вернутьсяКуписко — урочище над Неманом, в виленском воеводстве, возле Щорс.