Пан Тадеуш

Он на обед сзывал гостей в усадьбе пана.
Обычай этот шёл от времени былого
И соблюдался он доныне в Соплицово.
Вернулись сборщики весёлою гурьбою,
Кошёлки, кузовки несли они с собою.
Как веер сложенный, в руке у каждый панны
Виднелся боровик и, как цветы с поляны.
Пестрели в их руках лисички, сыроежки,
Которые набрать им удалось без спешки.
Пан Войский мухомор принёс, но шли с пустыми
Руками юноши и Телимена с ними.

Столпилось общество в столовой в полном сборе.
Вот к месту главному идёт пан Подкоморий,
Он самый старший здесь и возрастом и чином,
Шагает, кланяясь и дамам и мужчинам;
Судья с ксендзом за ним. Как водится доныне,
Вначале ксёндз прочёл молитву по-латыни.
Мужчины выпили. Все по порядку сели,
Литовский холодец в молчаньи дружном ели.

Царила тишина за праздничным обедом.
И за столом сосед не говорил с соседом,
Сторонники борзых задумались в молчаньи,
Тревожили умы заклад и состязанье;
Ведёт к молчанию забота неизменно.
С Тадеушем, смеясь, болтала Телимена
И с Графом погодя беседу затевала,
И об Асессоре она не забывала:
Переняла она повадку птицелова,
Что заманил щегла и метит на другого.
Соперники вдвоём, счастливые, сидели,
Неразговорчивы, не пили и не ели:
Граф трогал с нежностью подарок-незабудку,
Тадеуш между тем боялся не на шутку,
Чтоб ключик не пропал, он нагибался низко —
Всё проверял: цела ль заветная записка?
Судья венгерское цедил неторопливо,
И Подкоморию колено жал учтиво,
Но к разговорам сам он не имел охоты,
Смущали ум его хозяйские заботы.
Не клеилась у них и за жарким беседа…

Прервал унылое течение обеда
Лесничий; ворвался он в комнату нежданно, —
Знать, было из чего ему тревожить пана!
Взлохмачен, весел был, лицо его пылало,
Что новость важная, всё это подтверждало!
Застыли все на миг, он перевёл дыханье
И громко закричал: «Медведь, медведь, мосьпане!»
Расспрашивать его охотники не стали,
Что зверь из крепи был, и сами угадали,
Одна и та же мысль — не тратить время даром —
Пришла им в головы, заговорили с жаром.
По кратким возгласам, по жестам торопливым.
Видать, что все одним, охвачены порывом.
Повскакивали с мест, приказы полетели…
Хоть разные, — они вели к единой цели.

Соплица закричал: «В село лететь галопом,
Чтоб на облаву шли, пусть сотский скажет хлопам
Кто отзовётся, тем, когда придут с охоты,
Скощу я барщины — четыре дня работы!»

Пан Подкоморий вслед: «Скачите-ка на сивой,
Пиявок из дому мне привезите живо!
Собаки славные, не тронь — откусят руку!
Пса Справником зовут, Стряпчиною звать суку [16],
Надев намордники, в мешки их завяжите!
Гоните сивую! Скорей собак тащите!»
Асессор закричал по-русски: «Живо, Ванька,
Тесак — дар княжеский — из сундука достань-ка!
(Асессор хвастался перед слугою даже.)
Проверить не забудь и пули в патронташе!»
Нотариус взывал: «Свинца! Свинца! Панове!
Должны оружие держать мы наготове!»
Судья командовал: «Оповестить плебана [17],
Чтоб мессу отслужил он завтра утром рано.
Святого Губерта нужна на завтра месса [18],
Должны собраться мы в часовне, возле леса».

Вот крики замерли, замолкли приказанья.
Все призадумались средь общего молчанья, —
И каждый, поводя внимательно глазами.
Искал начальника облавы меж гостями

Взглянув на Войского, уж не искали боле,
Он дружно избран был для этой важной роли.
Гречеха не сробел пред почестью такою,
Спокойно по столу он постучал рукою,
Цепочку он достал с толстенными часами
И общество обвёл пытливыми глазами,
Промолвив: «На заре должны прийти вы к лесу —
В часовне выслушать перед облавой мессу».
Он встал, лесничий с ним, им надо без помехи
Наметить общий план для завтрашней потехи.
Как доблестным вождям перед великим боем,
Распорядиться всем им надобно обоим.
Уснули в лагере, не спят вожди, однако
Всё совещаются у сонного бивака.

Все гости разбрелись: те лошадей ковали,
Те ружья чистили, те просто толковали.
За ужином ловцов собралось очень мало,
О споре общество уже не вспоминало.
Юрист с Асессором покончили с враждою,
Пошли искать свинец согласною четою;
Другие, утомясь, уже легли в постели,
Перед облавою все выспаться хотели.