Пан Тадеуш

Но табакеркою прищёлкнул Подкоморий [33]:
«Нет, в старину порой похуже было горе, —
Не знаю, мода ли другая, чем когда-то,
Умней ли юноши, но нет того разврата!
Я помню до сих пор в мои былые годы
Влияние на всех французской пришлой моды.
Наехали юнцы из заграниц толпою,
Нахлынули на край ногайскою ордою;
Гоненья начались на старые законы
И на обычаи, и на кунтуш суконный! [34]
Кто мог бы не жалеть о тех молокососах.
Гнусящих в нос порой, а иногда безносых [35],

Читающих с утра брошюры и газеты,
Хвалящих новые законы, туалеты!
Шляхетство предалось ужасному влиянью.
Кого захочет бог подвергнуть наказанью,
Безумие нашлёт он на того вначале, —
Пред вертопрахами и мудрые молчали!
Боялся их народ, как мора или сглаза,
Не знал он, что и в нём уже сидит зараза.
Ругали модников, но все по их примеру
Бросали кунтуши, обычаи и веру.
Разгул на Масленой, потом иная доля:
За карнавалом вслед Великий пост — неволя!

Хоть я ребёнком был, но помню эти годы,
В Ошмяны прибыл к нам угодник новой моды [36],
Подчаший, — ездил он в кабриолете узком,
И первый на Литве в костюме был французском [37].
Все, как за ястребом, за ним гнались [38]; едва ли
Его в те времена они не ревновали
К тем, у чьего крыльца появится двуколка,
Звал по-французски он свой экипаж «карьолкой»,
Там на запятках две кудрявые болонки,
На козлах — немчура, как жердь худой и тонкий,
В чулках и башмаках, а ноги, как тычины,
Парик на голове, а сам бесстрастный, чинный,
И за спиной коса свилась в мешке из меха,
Как глянут старики — покатятся со смеха.
Крестясь, твердил народ, что вот на белом свете
Венецианский чёрт в немецкой мчит карете! [39]

Каков Подчаший был, описывать не стану:
Похож на какаду, похож на обезьяну!
Всё с золотым руном он сравнивал, бывало,
Парик, но колтуном его толпа прозвала! [40]
Кому же не пришлось по вкусу подражанье,
И кто предпочитал родное одеянье,
Таился и молчал, — не то повесы сдуру
Могли бы закричать, что губит он культуру.
Так крепко этот вздор проник уже в натуру!
Подчаший заявил, что он цивилизатор,
Организует нас, как истый реформатор!

Что суть французского «великого» открытья
Есть равенство людей. Не стану говорить я
О нём, известно нам из Нового Завета,
С амвона ксёндз всегда провозглашал нам это,
Да только не было Завету примененья.
Однако модники тогда от ослепленья
Не верили вещам, известнейшим на свете, —
Не напечатанным французами в газете.
Подчаший-демократ явился к нам маркизом.
Меняют титулы в Париже по капризам:
Раз в моде был маркиз, он сделался маркизом!
Но мода держится не долгий век в Париже,
И демократом стал Подчаший, вот поди же!
Когда же Франция пошла с Наполеоном,
Подчаший величал себя уже бароном.
Но всё меняется! Когда бы жил он дольше,
То демократом бы явился снова в Польше.
Хоть мода и глупа, известно всем, однако, —
Что выдумал француз, то мило для поляка.

Что ж, молодёжь теперь успела измениться,
Не платьями её прельщает заграница,
Не ищет истины она в брошюрках низких,
Не совершенствует язык в кафе парижских [41].
Премудр Наполеон и не даёт народу
Заняться модою тщеславию в угоду.
Успехи воинов сердца нам окрылили,
И о поляках вновь везде заговорили [42];
А значит, Польше быть, как в золотые годы, —
Из лавров расцветёт и дерево свободы!
Жаль, время тянется в бездействии печальном,
И всё нам кажется несбыточным и дальним.
Так долго ждём гостей — и вести ни единой.
«Отец, — вполголоса спросил он бернардина, —
Ты из-за Немана весть получил недавно [43];
Какие новости из Польши нашей славной?»
«Да ровно никаких! — ксёндз молвил беззаботно,
Видать, что слушал он беседу неохотно, —
Что мне политика? Я не ищу в ней славы,
А если получил известье из Варшавы, —
Дела церковные, и вам, как светским людям,
Неинтересные, касаться их не будем».

[33]

С XVII и до середины XIX века в Европе было повсеместно распространено нюхание табака. Растёртый в порошок табак носили при себе в маленьких коробочках, иногда очень дорогих и художественно отделанных. Бывали табакерки жестяные, покрытые красным лаком, самшитовые, черепаховые, фарфоровые и литые медные. Широко были распространены рожки (верхние кончики рогов крупного рогатого скота) и лосиные копытца, иногда очень красиво обработанные. Были также серебряные и золотые табакерки, нередко отделанные драгоценными камнями. Короли и прочие владетельные особы иногда жаловали подобные табакерки, украшенные их гербами и вензелями, различным лицам в знак своего расположения или в виде благодарности (такая-то табакерка была подарена королём Станиславом Понятовским и Подкоморьему). У ксендза Робака была особенная табакерка, с гравюрой армии Наполеона. Гервазий и Протазий потчуют друг друга из скромной, вероятнее всего берестяной табакерки.

[34]

В оригинальном тексте: «Преследуя в отчизне бога, веру предков, старые права и обычаи и даже старинную одежду». Мощное развитие во Франции идей просветительной философии, знаменовавшее собой глубочайшую идеологическую подготовку первой французской буржуазной революции конца XVIII века, становилось в аристократических слоях Польши времени Станислава-Августа (1764—1795) поверхностным, модным увлечением, карикатурные формы которого высмеивает Подкоморий. Но среди прогрессивной части среднего дворянства и горожан просветительские идеи, укоренившись и окрепнув на почве польской действительности, отразились в знаменитой Конституции 3 мая 1791 года, испугавшей Екатерину II как приближение революции к границам Российской империи.

[35]

Намёк на нездоровый образ жизни молодёжи из высших классов и на болезнь (morbus gallicus), которую эта «золотая молодёжь» завозила в патриархальную Польшу из своих заграничных путешествий.

[36]

Ошмяны — прежде уездный городок в виленском (воеводстве, к северу от Новогрудка, над речкой Ошмянкой.

[37]

«Подчаший» — образ офранцузившегося польского аристократа «петиметра», гоняющегося за модными новинками в одежде или в области идей; в последние он тоже наряжается, как в новые платья. Такой тип аристократа служил объектом постоянных нападок в польской литературе конца XVIII, начала XIX века («Пан Подстолий» Красицкого, «Возвращение депутата» Немцевича и др.). Следовательно, образ этого модного щёголя — традиционный литературный образ, хотя несомненно, что в молодости сам Мицкевич ещё мог наблюдать подобные типы.

Подчаший — в старой пястовской Польше — дворцовый чин; обязанностью облечённого им родовитого шляхтича было подавать пирующему королю напитки. Позднее это звание превратилось в почётный титул, не связанный с несением каких-либо обязанностей. Кроме Великих подчаших, коронного и литовского, были земские подчашие; все они назначались королём.

[38]

Raróg — хищная птица из породы ястребиных. Известно, что мелкие пташки, и особенно ласточки, целыми стайками гоняются за ястребами. Отсюда и поговорка: летать (гоняться), как за ястребом (А.М.).

[39]

Венецианский чёрт — Вошедший в послозицу образ, который будто бы имел реальное начало в лице шляхтича XV века Яна Чариковского, владельца деревни Венеция в воеводстве гнезненском. Этого Яна Чариковского за его крайнюю жестокость прозвали «венецианским чёртом». По народным представлениям, чёрт одет в короткую, куцую одежду, «по-немецки»; и потому простой народ на Литве прозвал «чертями» щёголей, одетых по-иностранному, как Подчаший.

По другому толкованию, «венецианский чёрт» был постоянной фигурой популярных в Польше «венецианских карнавалов».

[40]

Колтун — болезнь волос. Они сплетаются в узел, который невозможно расчесать. Такое сравнение для элегантного щёголя Подчашего было особенно унизительным.

[41]

Не совершенствует язык в кафе парижских. — В период первой буржуазной революции во Франции кафе были местом собраний политических партий, «клубов» и сильно влияли на общественное мнение.

[42]

И о поляках вновь везде заговорили… — Польские легионы отличились в Италии, в Испании (при знаменитой атаке Сомосьерры гвардейской лёгкой конницей, под предводительством Козетульского, в 1808 году) и в войне герцогства Варшавского с Австрией в 1809 году, когда полякам удалось, при поддержке Наполеона и с согласия России, присоединить к герцогству Западную Галицию вместе с Краковом, древней столицей Польши, — событие, радостно воспринятое польскими патриотами как начало собирания Польши.

[43]

«Из-за Немана», то есть из герцогства Варшавского, граничившего с Россией по Неману (в среднем течении, от Гродно до Восточной Пруссии).