Пан Тадеуш

Креститель выступил: «Где «Ножик», там Кропило!
С тобою буду я, чтоб не обидно было!
Пойдём вдвоём с тобой, «Нож» у тебя, Гервазий,
Кропило у меня для этаких оказий!
Пойдём, шах-мах! Плюск-пляск! Без толку не болтая!»

«О Бритве не забудь! Без вас пойду куда я?
Что вы намылите, я тотчас же обрею!»
Тут Лейка вскинулся: «Я поливать умею!
Когда не выбрали мы нашего маршалка,
К чему голосовать? Шары мне тратить жалко! [30]
(При этом горстку пуль достал и ну хвалиться), —
Шары другие есть, получит их Соплица!»
Сколуба заревел: «От вас мы не отстанем!»
Другие крикнули: «Мы с вами рядом станем!

Горешки пусть живут! Виват и Козерогу!
Так гей же на Соплиц! Не мешкая, в дорогу!»
Гервазий потянул всех за собой, ещё бы!
У шляхты на Судью скопилось много злобы:
Там — за потраву штраф, а тут — порубка бора,
В соседстве мало ли есть поводов для спора?
Одни из зависти, другие из злорадства
Хотели отомстить Соплице за богатство.
Вот, сабли обнажив, дубинами махая,
Все встали.

Матек лишь, что до сих пор, вздыхая,
Сидел в молчании, встал, вышел на серёдку
И подбоченился, прочистив кашлем глотку.
Он с расстановкою ронял за словом слово,
В такт головой кивал и говорил сурово:
«Глупцы! Остались вы, как были, дураками,
За спор чужой теперь поплатитесь боками!
О возрождении отчизны ваша рада
Была сварливою и не имела лада,
Вы не могли найти ни одного решенья,
Порядка не было, а значит — соглашенья!
Вождя не выбрали! Глупцы, стыжусь за вас я,
В домашней ссоре вмиг добились вы согласья!
Глупцы! Попомните ещё слова Матвея!
Прочь! К чёрту! К дьяволу отсюда поскорее!
Прямой дорогой в ад!»

                        Поражены, как громом,
Все смолкли. В тот же миг раздался крик за домом:
«Виват, наш Граф!» — Во двор въезжал он, окружённый
Жокеями, и сам он был вооружённый,
Одетый в чёрное. Граф был хорош собою.
На нём был модный плащ не польского покроя, —
Тот плащ без рукавов, широкий и недлинный,
Держался на крючке и звался пелериной.
На голове — берет с пером. Дыша отвагой,
Граф горячил коня, всем салютуя шпагой.
«Да здравствует наш Граф!» Тут шапки полетели,
Из окон шляхтичи с волнением глядели,
И устоять могли они лишь еле-еле.
Гервазий дверь раскрыл и вышел, остальные
Вслед за Гервазием рванулись, как шальные.
А Матек из окна им крикнул: «Простофили!»

Тут Графа шляхтичи толпою окружили
И с ним в корчму пошли. Припомнивши обычай,
Гервазий шляхтичей отправил за добычей:
На поясах они втащили торопливо
Три бочки; были в них вино, и мёд, и пиво,
Затычки выбиты — и три струи фонтаном
Забили — золотым, серебряным, багряным.
Их искромётный ток, и холоден и жарок,
Наполнил сотни чаш и сотни медных чарок.
Тут шляхта крикнула: «Жить Графу многи лета!»
И «Гей же на Соплиц!» — гремел ответ на это.
Умчался Янкель прочь, Пруссак за ним, однако,
Хватились шляхтичи бежавшего Пруссака.
В погоню бросились, крича вослед: «Измена!»
Не по нутру была Мицкевичу вся сцена,
Он что-то замышлял, но сабли засверкали, —
Он бросился бежать, да спасся бы едва ли,
Когда бы не пришли Чечоты с верным Заном [31]
Отпора не дали отъявленным буянам.
В той драке пострадать случилось забиякам,
Попало по рукам и по носам воякам!
Другие на коней вскочили по приказу,
Который отдал Граф, и поскакали сразу.
По длинной улице зацокали подковы
И «Гей же на Соплиц!» — раздался клич громовый.