За лучезарною кометою хвостатой
Народ следил с тоской, предчувствием объятый,
Грозила бедствием зловещая комета.
Кричало вороньё - недобрая примета!
Оттачивая клюв, оно в полях летало,
Сбиралось стаями и трупов поджидало.
И замечал народ: собаки землю рыли,
Как будто чуя смерть, протяжно, долго выли,
Сулили голод, мор. От страха изнывая,
Видали сторожа — шла Дева Моровая [10],
Превыше всех дубов Ольгердовой дубравы;
Как жар, в её руке светился плат кровавый.
Приказчик кое-что прибавил к тем приметам:
Пришёл он дать отчёт, но позабыл об этом.
Конторщик в трепете шептался с экономом,
Но Подкоморий пан, сидевший перед домом,
Вдруг табакерку взял, — а это означало,
Что хочет говорить; шляхетство замолчало.
Она из золота, с брильянтами оправа,
А посреди портрет монарха Станислава.
«Тадеуш, — он сказал, открывши табакерку, —
О звёздах речь твоя [11] выходит на поверку
Лишь эхо школьных слов. Занятнее о чуде
Толкуют меж собой бесхитростные люди.
Курс астрономии и я прошёл когда-то,
Жил в Вильне, где жена богатого магната
Доход свой отдала с имения и с хлопов,
Всё на покупку книг, стекла и телескопов.
Обсерваторией заведовал в те годы
Почобут — ксёндз [12]. Он был разумен от природы
И ректорства достиг. Однако надоели
Науки все ему, и заперся он в кельи.
Знаком был в те года я также со Снядецким [13],
Учёным мудрецом, хоть человеком светским.
Что ж, каждый астроном толкует о комете,
Как будто мещанин о встреченной карете[14]:
Заедет ли она на царский двор в столицу,
Иль от заставы прочь помчится за границу?
Но кто же едет в ней? С какою эстафетой?
Войну ли, мир несёт проезжая карета?
О том не думают. Я помню, ехал в Яссы
Браницкий l[5]. Увлекла его карета массы.
Как пышный звёздный хвост влачится за кометой,
Так хвост торговичан тянулся за каретой.
Народ хотя и прост, но понял он душою:
Хвост длинный означал предательство большое.
Комета названа была метлой народом [16]
Затем, что вымела мильоны мимоходом!»
Гречеха тотчас же откликнулся с поклоном:
«Всё правда! Помню я в минувшем отдалённом,
Что говорилось мне, — ещё я не был в школе,
Я был мальчонкою лет десяти, не боле.
Гостил у нас тогда Сапега — пан покойный,
Поручик, кирасир и человек достойный;
Маршалок был потом, до канцлерского чина
Дошёл уже, когда пришла его кончина.
При Яне Третьем он был с гетманом под Веной,
Сражался доблестно, признаюсь откровенно.
Вот что он говорил, я помню речи эти:
«Как раз, когда в седло садился наш Ян Третий,
А кардинал его благословлял в дорогу,
И целовал ему посол австрийский ногу
(Граф Вильчик, помнится) [17], король воскликнул:
«В небе
Комета вещая сулит нам светлый жребий!»
Все поглядели ввысь: шла медленно комета [18]
Путём, которым шли отряды Магомета,
С Востока к Западу. Когда же ксёндз народу
Поведал наш триумф, то озаглавил оду
«С Востока молния», — писал там о комете.
Однако я читал не только строки эти,
«Янину» [19] я прочёл, в которой описанье
Всей жизни короля, там все его деянья!
В ней нарисованы знамёна Магомета,
И та, похожая на эту вот, комета!
«Аминь! — сказал Судья, — я предвещанья эти
Приму, пусть со звездой появится Ян Третий!
Теперь на Западе есть богатырь похожий,
Комета приведёт его и к нам, дай боже!»
Гречеха опустил с глубокой грустью взоры.
«Комета и войну сулит нам и раздоры!
А то, что поднялась она над Соплицовым,
Наверное, грозит вам бедствием суровым!
Не приведут к добру сварливые беседы
И спор охотничий! Боюсь, нагрянут беды!
Юрист с Асессором заспорил утром рано,
И вызвал на дуэль Тадеуш Графа-пана.
Медвежья шкура — вот причина зла и опора!
Когда бы мне Судья не помешал, — я б скоро
Наладил общий мир, окончилась бы ссора!
Хотел поведать я о случае занятном,
Таком же, как вчера, почти невероятном.
В былом произошёл он с лучшими стрелками:
Денасов и Рейган ведь славились меж нами!
Всё дело вышло так:
К нам из земель подольских
Приехал генерал пожить в поместьях польских[20].
Для популярности и ради развлеченья,
Дорогой посещал шляхетские именья.
В Варшаву ехал он, заехал в гости к пану,
Блаженной памяти, Тадеушу Рейтану.
Он новогрудским был послом у нас позднее,
Я вырос у него, не знал семьи роднее.
Тогда, по случаю приезда генерала,
Рейтан созвал гостей, и музыка играла.
Князь представления давал в своём театре,
Пан Кашиц фейерверк зажёг в любимой Ятре[21],
Пан Тизенгауз прислал танцоров для веселья,
Огинский и Солтан [22], который жил в Здзенцеле,
Оркестры дали нам. Пошли пиры, забавы,
Балы и, наконец, пришёл черёд облавы.
Панове, знаю я, и всем давно известно,
Что Чарторыйские, пусть это и не лестно,
Все не охотники, хотя и Ягеллоны,
Но не из лености охотиться не склонны:
Французский вкус у них. Ну, генерал наш тоже
Охотник был до книг, ценил их псов дороже!
Альковы дамские предпочитал он бору.
Был в свите у него Денасов [23] в эту пору,
Который странствовал по землям африканским,
Охотился с царьком каким-то негритянским,
Ходил на тигра там с копьём. Одним ударом
Он тигра как-то сшиб и хвастался недаром!
Подняли кабана у нас в глуши дубовой,
Рейтан из штуцера подрезал матёрого!
Стрелял почти в упор! Большая это смелость,
И каждому из нас почтить стрелка хотелось.
Один Денасов был с другими несогласен,
Он под нос бормотал, что выстрел первокласен,
Но выстрелом Рейтан обязан только глазу,
А тигра сбить копьём не всякий может сразу!
Потом о Ливии затеял спор горячий
И начал хвастаться своей былой удачей,
Но хвастовство его Рейтану надоело,
Он взялся за эфес, парировал умело.
«Кто метко целится, сказал, тот смел. К тому же
Тигр стоит кабана, ружьё копья не хуже!»
Тут завязался спор, он перешёл бы в ссору,
Но положил конец сам генерал раздору:
Он по-французски их мирил, но я не скрою.
Что тлела их вражда, как пламя под золою.
Рейтан Денасову хотел отмстить жестоко
И шутку с ним сыграть, не выжидая срока.
Наутро же её придумал он, Панове,
Пошёл на риск большой, мог потерять здоровье!»
вернутьсяТакие же предвестия мора описал поэт в «Конраде Валленроде», где в примечаниях дал следующее объяснение: «Простой народ в Литве представляет себе моровое поветрие в образе девицы, появление которой, как его описывают народные рассказы, предвещает страшную болезнь».
вернуться
Здесь некоторые мицкевичеведы видят пробел в композиции «Пана Тадеуша». Первоначально, после образной речи Войского, насыщенной народными представлениями о звёздах, должен был будто бы выступить Тадеуш, но уже с точки зрения точной науки. Поэт, как полагают, выбросил, по каким-то соображениям, слова Тадеуша, а речь Подкомория оставил без изменений.
вернутьсяКсёндз Почобут — бывший иезуит, известный астроном, издал труд о зодиаке в Дендерах и своими замечаниями помог Лаланду в вычислении движения луны. См. его биографию, составленную Яном Снядецким (А.М.).
вернутьсяЯн Снядецкий (1756—1830) — известный математик и астроном, профессор Краковской академии и Виленского университета, ректором которого он состоял с 1807 по 1815 год. Мицкевич был его слушателем.
вернуться
Подкоморий упрекает представителей естественных наук, в том числе и астронома Снядецкого, в механическом взгляде на мир, в том, что они надменно относятся к народным воззрениям на природу, по которым существует будто бы глубочайшая таинственная связь между явлениями природы и судьбой человека. Эту точку зрения Мицкевич развивал в своей ранней (1821) романтической балладе «Романтичность».
вернутьсяНа родине Мицкевича народ называл комету метлой, говоря, что, в какую сторону она обратит свой хвост, тот край будет начисто сметён.
вернуться
В Австрии были графы Вильчики. Но Яна Собесского просил о помощи против осадивших Вену турок чрезвычайный австрийский посол граф Турн (на аудиенции 15 июля 1683 года).
вернуться
Ян III видел в 1682 году так называемую комету Галлея, появляющуюся периодически каждые 76 лет.
вернуться
«Янина победоносных триумфов Яна III» — заглавие труда Якуба Казимира Рубинковского, изданного в Познани в 1739 году. Именно здесь, а не в панегирике Бартоховского «Молния Востока», находится рисунок кометы 1682 года, подробно описывается её появление и приложен рисунок «Знамени Магомета», отнятого у турок. «Янина» — название герба Собесских: на красном поле рыцарский щит, а вверху павлиний хвост.
вернуться
В оригинале: «генерал подольских земель», то есть верховный, генеральный староста этих земель; им в то время был Чарторыйский, Адам-Казимир (1734—1823) — отец кн. Адама Чарторыйского (министра Александра I, попечителя виленского учебного округа, председателя польского народного «жонда» в 1831 году).
вернутьсяЯтра — деревня и имение в 23 км от Новогрудка.
вернуться
Солтан, Станислав — надворный маршалок литовский в годы Великого, или четырехлетнего, сейма (1788–1792). Здзенцёл — местечко в Слонимском повяте, владение Радзивиллов, перешедшее от них к Солтанам.
вернуться
Точнее — князь де Нассау-Зиген. Знаменитый вояка и авантюрист. Он был русским адмиралом и побил турок на Лимане, затем сам был наголову разбит шведами. Жил некоторое время в Польше, где получил индигенат (права польского шляхетства, предоставляемые иностранцу). Поединок князя де Нассау с тигром гремел тогда во всей европейской прессе (А.М.). В морском сражении под Очаковом, в котором русский флот разбил турок (1788), де Нассау играл незначительную роль. В 1790 году под Свенкзундом этот немецкий авантюрист-космополит командовал небольшой русской флотилией.