Сидели старики на лавочке у входа,
Поставив рядышком два полных жбана мёда,
Смотрели в сад они. Средь маков, майорана,
Ну, впрямь подсолнечник, блестел шишак улана,
Он золотой, перо за ремешок заткнуто;
А рядом — девушка в зелёном, точно рута;
Она невысока, глаза, как первоцветы;
Подруги по саду гуляют разодеты,
И, чтобы парочке не помешать влюблённой,
Поодаль рвут цветы в густой траве зелёной.
Потягивают мёд друзья, забыв раздоры,
И, нюхая табак, заводят разговоры.
«Да, да, Гервазинька», — заговорил Протазий.
«Да, да, Протазинька», — ответствовал Гервазий.
«Да, да!», — промолвили они согласно снова,
Кивая в такт речам, а Возный молвил слово:
«Что ж, кончился процесс; я не скажу худого, —
Бывает всякое; запомнил я процессы,
В которых видывал и худшие эксцессы,
Но брачный договор кончал и рознь ими ропот [18].
С Борзобогатыми так помирился Лопот,
Крепштулы с Куптями, Путраменты с Пиктурной,
Мацкевич с Одынцом, Квилецкий с родом Турна.
Что говорить! Литвы с Короною раздоры
Горешков и Соплиц превосходили ссоры,
А лишь за ум взялась Ядвига-королева, —
Интрига кончилась без крови и без гнева.
Когда есть у сторон девицы или вдовы —
На примирение пойти мы все готовы.
Но тяжбы с церковью не разрешишь умело,
И с кровными вражда продлится без предела,
Затем, что свадьбою нельзя закончить дело!
Спор Руси с ляхами сильней был год от года,
Хотя произошли от братьев оба рода;
И с крыжаками нам тягаться надоело,
Пока не одолел в конце концов Ягелло [19],
С доминиканцами у Рымши бесконечно
Тянулся давний спор, и длился бы он вечно,
Но выиграл его доминиканец Дымша.
С тех пор и говорят: „Бог выше, чем пан Рымша“;
Мёд лучше „Ножичка“, — добавлю я для связи».
Тут кружку осушил за Ключника Протазий.
«Всё правда, — отвечал ему старик польщённый, —
Дивит меня судьба возлюбленной Короны
И дорогой Литвы! Сам бог соединил их,
Но замешался чёрт, супругов ссорит милых.
Что ж, брат Протазинька, а ведь и в самом деле
К нам из Короны вновь поляки прилетели!
Служили вместе мы, в одних полках. Поляки,
Как правды не сказать, достойные вояки!
Когда покойный пан их увидал бы только!
Эх, Яцек! Ничего, что слёзы лить без толку?
И раз Литва опять соединилась с Польшей,
То позабыто всё, грустить не надо больше!»
«Не диво ли, — сказал Протазий, — приключилось,
С той Зосей, что теперь с Соплицей обручилась?
Вещало знаменье брак этот непреложно!»
Но Ключник речь прервал: «Звать панной Софьей должно;
Не девочка она и рода не простого,
А внучка Стольника, тебе напомню снова».
Протазий продолжал: «Небесный знак был ясен,
Все сразу поняли, что был он не напрасен!
Сидела челядь здесь и мёд свой попивала,
Вдруг видим: падают к нам с крыши сеновала
Два воробья лихих, не прекращая драки,
И шейка серая у одного вояки
Чуть почерней другой; свернули оба крылья
И катятся клубком, осыпанные пылью.
Вмиг челядь прозвища дала тем кавалерам:
Горешки — чёрному, Соплицы — с зобом серым.
И если Серая наскакивала птица,
Кричим: «Горешкам стыд! Да здравствует Соплица!»
А если Чёрная, — кричали, не помешкав:
«Соплица, не робей, одолевай Горешков!»
Со смехом ждали все, кто победит в сраженьи,
Вдруг видим — Зосенька упала на колени,
Пернатых рыцарей накрыла ручкой белой.
Но пара и в руке смириться не хотела:
Летели пёрышки, дрались они так лихо!
На Зосю глядючи, шептались бабы тихо,
Что видно сам Господь теперь избрал девицу —
Навеки примирить Горешка и Соплицу.
Примета как-никак теперь осуществилась.
Хотя мы думали о Графе, ваша милость».
Гервазий отвечал:
«Немало есть на свете
Чудесного, да кто постигнет тайны эти?
Добавить кое-что и я могу к рассказу:
Хотя не так чудно, а не поверишь сразу.
Я не терпел Соплиц, смеялся их обидам,
Всех в ложке бы воды я утопил, но выдам,
Что я Тадеуша всегда любил безмерно, —
За удальство его с мальчишками наверно:
Всех он колачивал. И с каждым новым разом
Я подстрекал его и не к таким проказам.
Отважно приступал малыш к любому делу:
С вершины дуба он легко срывал омелу [20],
Вороньи гнёзда он сбивал с сосны шумливой, —
Всё удавалось, всё! Казалось, под счастливой
Звездою родился, — и жаль, что он Соплица!
Кто угадать бы мог тогда, что так случится
И с панной Софьей в брак Тадеуш вступит скоро!»
вернуться
[18]
Все перечисленные ниже шляхетские роды взяты из живой действительности. Приятеля своего, Одынца, женившегося на Зофье Мацкевич, поэт ввёл шутки ради.
вернуться
[19]
В битве под Грюнвальдом 15 июля 1410 года соединённые силы поляков, литовцев и русских разбили наголову войско немецкого Ордена крестоносцев.
вернуться
[20]
Омела — паразитическое растение, подымающееся иногда высоко над землёю; пускает под кору дерева (редко дуба) корневидные нити, которые усажены многочисленными присосками, впивающимися в древесину.