Дальнейшая экскурсия по «закромам Родины» как-то сама собой отложилась – галеты забыты, двое мокрых голодных людей, урча от счастья, азартно вгрызаются в «наутилусы». Барышня нормальная – ни воплей про диету, ни чавканья и заглатывания не жуя, откусывает понемногу, приятно посмотреть!
Первый голод утолили, я отложил оставшуюся половину сэндвича в пакет, про запас, и продолжил изыскания. Хотя, чего себя обманывать-то, всё, что там есть, запихано в рюкзак мной лично и на большее рассчитывать нефиг. Четыре пакетика карамели с ягодной начинкой и два с барбарисками – баба Аня моя до них большая охотница. С чаем, в прикуску их потреблять любит. Водка в пластиковой бутылке, «Пшеничная». Хорошо что пластик, блин, стекло бы покоцалось давно. Выудил из рюкзака мокрые спортивные штаны, джемпер и две пары носков. Зубная щётка с пастой. Блок сигарет. Качественная, но всё же подделка под «Викторинокс». Флакон антикомарина, в деревне не комары, а звери какие-то. Пригодится, а может и тут комары есть? И апупей апупеоза – антикварный немецко-фашистский топор, даже не топор, а топорик на новодельном топорище, бабуля просила найти полегче.
Всё, кроме сигарет, пасты и антикомарина, нуждалось в срочной просушке. Разложил все рядом – пусть сохнет. Сидим,потрескиваем карамельками, исподтишка разглядываем друг друга. Моника, ёпыть, из МАСКВЫ! Хотя с виду – нормальная девица, правда, на мой вкус, некладная какая-то, вот несуразица – и всё. За метр восемьдесят, широкоплечая, далеко не длинные полноватые ноги. Сиськи есть, но не спасают. Короче, не стоит на неё и не встанет. Самый лучший для тяжёлого путешествия вариант, когда гормоны никуда не давят и не мешают при ходьбе и сне. Как смог, развесил свои пожитки на просушку, оставшись в моднявых труселях с Дедами Морозами и тапках. Пока развешивал, Моника – блин, если её родаки действительно её так назвали, то явно с ними не то что-то – под плащ-палаткой разделась и своё попросила развесить. Пристраиваю её тряпки на просушку, а у самого идейка наклёвывается.
Наклюнулась! Закончив с «палачеством», занялся «тревоженьем праха». Заново, забыв о брезгливости, переворошил то, что осталось от одежды и главное – обуви покойника. Немного, но всё же: уцелел ремень и главное – ботинки, высокие, кожаные, на шнурках. Правда, остатки ног в них, но это, при наличии топорика – не проблема.
– Иван, ты чего там?
– Обувь тебе подбираю в секонд-хенде. У тебя какой размер?
– тридцать девятый с половиной… Ты что творишь-то??
– А вот! Щас остатки прежнего владельца выну – и носи на здоровье!
Вот и первая семейная ссора. Давно меня такими словами не помоили. Феминизьм и толерастия творят с женским полом чёрте-что. Правильно Ручечник говорил: «Языком метут, как метлой машут!» Несут, не думая о последствиях, аж топор в руке задрожал.
– Значит так, дурра! Заткнись, пока я в Раскольникова не заиграл! Посмотри на свои опорки внимательно и подумай – за сколько метров по лесу ты их раздербанишь! А дальше – босой пойдёшь или ко мне на закорки попросишься? А? Не слышу! И на будущее – за языком следи, наговорила ты уже на тяжкие телесные. ПОНЯТНО???
Выговорив всё это, пошёл «на свежий воздух» доигрывать в «эсторского палача-расчленителя». Хотя и было желание ввалить ей пару раз и уйти совсем, «с вещами», и пускай выпутывается сама, как сможет. Никогда не подумал бы, что вытащить остатки стопы из армейского ботинка – такой гимор. Но наши победили, хотя и перемазались и пропотели. Делать неча – впереди встреча! С рекой, водой и неторопливым многоглазым монстром. Вернулся чистый, хотя и по второму разу пропотевший – это чудо-юдо появилось во время прополоски второго ботинка. Хорошо, что по дороге к реке присел под кустик – опозорился б. Что курил и ел создатель этого мира в процессе творчества? Хорошо, небыстрой эту тварь создал, без потерь отступил в лес. Таак! Пока я исходил адреналином в обувно-гигиеническом процессе, Моника все вопросы решила по-женски. То-есть поплакала, ополовинила под кока-колу бутыль водки и уснула, завернувшись в плащ-палатку! МАЛАЦЦА! Ну а теперь ладно, пойдем по следам бременских музыкантов – набил сухой хвоей ботинки – сушить, под остаток «наутилуса» принял грамм 200 и залез в нагретое плащ-палаточное нутро. Последнее, что запомнилось из этого далеко не рядового дня – неожиданно твёрдый бюст, прижатый к моей спине.