Пока остальные члены коммунны просыпались и продирали заспанные глазки, мы с Далером рванули бегом в сторону рассеивающегося облака. Картина маслом – в лужище глубиной с метр на боку лежит моторка аллюминиевая и барахтается кто-то. Залезли в лужу, спасли матерящегося рыболова. Думаете, дождались слов благодарности???
Для начала нас – за компанию с Волгой, рыбалкой и правительством – щедро обматерили. Потом материли уже конкретно нас – за то что палим из пушки по мирным браконьерам, грубо волочём, суки мы, в общем, неприятные… Потом матерные жалобы на здоровье, серьёзно пострадавшее… И наконец, «Это где это я?»
-»»-»»-
Обрадованные Иван с неразлучным Далером кинулись в лужу и вытащили утопающего. Выволокли, считай, против его воли, потому что человек явно принял спасателей за кого то другого.
Обложив вытащивших его «инспекторов» многоэтажными матерными конструкциями и даже помахав руками в попытке достать обидчиков посильнее, попаданец отскочил от спасателей, кинулся к своей лодке и взвыл, увидев что лодка лежит на боку в луже и все что в лодке было, плавает вокруг нее. Хорошо еще, что лужа была не очень большая и совсем неглубокая. Горестно отлавливая и собирая рассыпанный и мокрый хабар в лодку, старик попаданец непрерывно матерился. Кстати, весьма затейливо и практически без повторов.
Иван аж заслушался.
Наконец мужичок собрал свои вещи, огляделся вокруг, благо туман рассеялся, и ошалев от увиденного, обалдело вопросил:
-А где это я? А вы кто? А где Волга? Этта у нас тут что за цирк-шапито?
Иван облегченно засмеялся и отсмеявшись, сделал шутливо-суровое выражение на лице, выдал:
-В аду ты, дед! А мы ангелы Адские!
За что немедленно чуть не схолопал по лбу от шустрого старика.
Тогда хихикавший Далер обнял дедка за плечи и предложил пойти обмыть попадание. Попаданец с вариантом «обмыть» тут же согласился, и компания отправилась обратно в лагерь.
Обмывать, отмывать и обьяснять ситуацию новому члену команды.
-»»-»»-
Иван
Переодетый, накормленный и остограммленый (если честно – ополлитренный) рыболов-спортсмен оказался эдаким едким на слово хозяйственным дедком.
Крепеньким боровичком таким, и на тело крепеньким, и на словцо. Верить в происшедшее поначалу опять-таки матерно отказывался, но поверив всё-таки – особо не расстроился. Типа, это вам не понять, а вот наше поколение мечтало к другим мирам! Теперича, раз оказался здесь – хоть какую инопланетянскую рыбину за….! Ну, в смысле – поймать-зарыбачить. Добыть, то-есть.
Вот тут-то безымянный пока дедок-рыболов икнул и припал к горлышку следующей бутылки – из палатки выбрался чозанах, икнул похоже и присосался к кулерной двадцатилитровке. Картина маслом – чозанах пьёт, браконьер гулко пытается высосать из опустевшей поллитровки «Мартеля» ещё хоть капельку.
- Эт хто?
- Абориген. Не боись, дед, он практически перековавшийся!
- Ох, …
И далее – минут пять без повторов.
А мы с Моникой мстительно-плотоядно переглянулись. Отольются речной кошке наши слёзки! А вот нефиг нас пугать было! И сожрать пытаться – тоже! Пусть всё местное зверьё, разумное и не очень, знает – у нас, землян, найдётся, чем порадовать выделительные органы любых форм, расцветок и размеров! Может, не «прям сразу», зато – с гарантией!
Моника
Что происходит, спросонья я не поняла. Грохот, шум -наши наступают? Какие наши? Где я а где эти «наши»? Выползла из палатки и тут же воткнулась головой в могучую грудь моего северного викинга.
Не такая уж у него она и могучая, но зато какая волосатая! Весь покрыт золотистой шерсткой, красавчик мой! Ну люблю мужиков волосатых! Люблю!
А Элли, рафинированная наша, как увидела голого по пояс Олафа, сразу морду такую сделала, словно ей в рот сгнивший лимон положили. А вот нефиг на чужого мужика зариться!
Ну воткнулась я в Олафа, чуть шею себе не свернула, а он меня так подхватил, типа,осторожно, не падай, дорогая!
-Моник, я с тобой хочу поговорить!