Ой, нравится мне как произносит это «Моник», с ударением на и! Так классно звучит, как музыка просто.
-Давай поговорим. А о чем?
-Моник, дорогая.. могу я называть тебя «дорогая»?
-Можешь, почему нет. Так о чем говорить будем?
-Моник! Я.. я влюблен!
У меня сердце рухнуло куда то в желудок. Неужели в Элли влюбился? Ой, боже. Ненадо так шутить! Я дыхание остановившееся перевела, вдохнула и в омут бросилась:
-И в кого же ты влюблен? Она тут?
-Да. Вот она, смотри!- и зеркало мне протягивает, автомобильное, боковое- она это ты, Моник! Я как увидел тебя там в пещере, такую прекрасную, настоящую валькирию! Ах! Как ты негодяя этого черного1 Хуком! Ах! Моник! Ты женщина моей мечты! Я тебя люблю, ради тебя я даже готов остаться в этой дыре, на этой свалке! Ты не понимаешь, я весь твой! Ты выйдешь за меня замуж, Моник?
Вот тут у меня голова и закружилась. Я покачнулась и свалилась Олафу на руки. Потом, когда он меня поймал, обвила его шею руками и сказала:
-Да! Черт нас подери, Олаф! Да, я хочу выйти за тебя замуж! И кажется, я тебя тоже люблю!
Тут притопала Элли с сообщением, что Далер и Иван кого то выловили и ведут сюда. Мы с Олафом, ничего не поняв из ее сбивчивого лепета, пошли смотреть, кого выловили наши рыболовы.
Оказался это невысокий крепкий такой дед, седой, в мокрой рыбацкой одежке, с кучей барахла в руках и матерящийся на чем свет стоит.
Что Иван, что Далер - внимали исходящему из деда мату с умилением и восторгом. Даже я заслушалась.
Первым делом ребята соорудили старику сухую одежду, а так же что поесть и главное- что выпить. Старик пил как молодой, не забывая в промежутках между глотками вставлять предложения в основном с вопросом «Где это я?» и «Есть еще выпить?»
А уж когда рыболов стал хвастать, как он рыбу глушит, да что у него для этого припасено и в лодке имеется...
Я сразу на Ивана посмотрела, он на меня. Об одном и том же подумали, о милом речном монстрике! Ну хана тебе, кракозябра речная! Капут пришел!
Иван был довольный, словно он уже представил себе, как мы хором монстра уделываем. Это будет еще то зрелище, я вам скажу! Он же, зараза такая, к реке подойти не дает! Как не сунься к берегу, тут же башка его нарисуется поблизости.
Ничего, ничего. «Аннушка уже разлила масло», в смысле, привезли нам взрывчатку. Угум.
Глава 18
Иван. Мстительный и довольный от сбычи мечт.
После Сидора Пафнутьича – именно Пафнутьича, а не Пафнутиевича, он настаивал на именно таком произношении своего отчества – спустя два дня чёрт, бог или какая инопланетная сволочь – неясно, но «разбогатели» мы на двух пожилых и трёх очень юных китайцев. Из какого времени они забрели, я имею в виду деда с бабкой, запряжённых в тележку, в которой сидели трое китайчат мал мала меньше – чёрт его знает. И на этом пополнение нашего «интернационала» прекратилось. То ли все лимиты выбрали, то ли что – непонятно. Да и хер с ним, нам и так неплохо! Угнетало поначалу только то, что ни дед, ни бабка ни на каком из «присутствующих» языков не говорили, только кивали, кланялись и опять кивали.
Однако, дед оказался весьма подкован в плане походно-полевого быта – отстранил от котла всех и на пару со старшим внуком, таскавшим на спине младшего, замонополил наш общепит.
Бабка же оказалась тем ещё электровеником! С виду – не только песок, но и почечные камни сыпятся с вкраплением печёночных ферментов или сегментов, а тем не менее поутру, уходя куда глаза глядят, возвращалась с охапками травы, кореньев и прочих корне-, стебле- и других плодов, которые сдавала деду на кухню.
А средний внук, лет шести-семи, намертво прилип к Далеру, ходил за ним хвостиком, лез везде, куда залезал наш военный и первым выучил главное слово на русском языке. По крайней мере, зацепив себя по коленке молотком, употребил его к месту и с полагающейся экспрессией, эмоциональностью и чувством меры. Как? Сказал «БЛЯ!!», потёр коленку, сплюнул и побежал догонять Далера.
Ну а мы с Моникой, просветив Пафнутьича, разрабатывали планы мести речной тварюге. И разработали, и осуществили! Сперва на ЗИЛе, прокатившись по степи, подстрелили наживку – копию моего первого трофея. А потом прокатились до омута и скинули наживку, привязанную к длинному тросу, в ареал обитания этой глазасто-зубастой тварюги. Подождали минуты две – есть поклёвка! Ну, Сидор Пафнутьич её и угостил «десертом» - половиной своего запаса. Двумя четырёхсотграммовыми шашками… Хорошо рвануло, лепо! Разглядывали, как течение несёт куски и фрагменты этой сволочи, мы в тишине, мокрые, как мыши в поту. Нет, наверняка и речка журчала, и мы радостно орали, только ничего слышно не было. Оглохли временно.