Глава 4
Иван,
(Выспавшийся,голодный и озадаченный.)
Эх, хорошо-то как! Но матрас всё-таки пора менять, потому как начинка ощутимо промяла рёбра. А кто это рядом? Не помню… Что ж вчера было-то? И где это я? Так, собирался ехать к бабульке в деревню – это помню. Собрался аккурат к дождю. Зонтами не заморачивался, а напялил поверх всего удачно на рынке прикупленную плащ-палатку самого распоследнего размера и эдаким «шаром цвета хаки» поплинтухал к недалеко расположенному вокзалу – есть такая буква в русском языке. А дальше? А дальше навалилось – четырёхрукие чозанахи – людоеды, побег от них на пару с этой мутной овцой, сопящей рядом и благоухающей перегаром, возня с ботинками, многоглазое чудо-юдо… Захотелось водки и завыть. От безысходности и ужаса.
Так, водку в сторону, ещё пригодится. Тем более, что там ваще на донышке остаток бултыхается. Сейчас встать, одеться и разбудить эту адиётку наконец. Может, она и не такая уж и адиётка?
Блин, земля и небо! Вместо Моники – тупорыленькой брюнетки «на понтах» проснулась хоть и напуганная, но умная Маша, незамужняя двадцатичетырёхлетняя выпускница – физкультурница. Плавание и баскетбол. Педагогиня гимназическая, ёлы-палы.
По обоюдному молчаливому согласию вчерашнюю размолвку похерили. Похрустели галетами с карамелью и занялись её обувью. Ботинки просохли и вроде, на мой вкус, ничем предосудительным не пахли..
Какое лицо, какие эмоции!!!
Королевы английские с таким лицом, наверное, «испанский сапожок» примеряли. Но обошлось вроде, напялила поверх моих, вязанных бабулей носочков, завязала бантиком шнурки, встала, походила, покачалась с пятки на носок и после «Спасибо!» попросила сигаретку.
Моника (еле проснувшаяся и на похмелье)
Чем ему имя Моника не нравится, не понимаю с размаху. Странный он все же тип, всю ночь проспал рядом и никакого намека ни на что. Только отдавил мне все что мог, когда ночью вдруг навалился, храпя и сопя. Но спал, как застреленный. Да так нас любой слопает из местных жителей, с таким охранничком и защитничком! А утром вообще подскочил, как укушенный, глаза свои голубые вытаращил, типа, где я?
Забыл-заспал… Пришлось вставать, напоминать… Потом ему вдруг стало интересно, Моника я или Маша? Да такому сколько ни доказывай, что я правда Моника по паспорту, он все одно Машей кликать будет. Одно слово, Иван. Только вот совсем не царевич. К счастью, вроде и не дурачок, что уже радует бедную меня. Мне в общем не жалко, но не люблю я, когда меня непонятно в кого переименовывают. Буду его Жаном звать, в качестве компенсации.
Вот так. А нефиг..
Притащил ботинки эти, покойницкие, зар-раза-а! Он всерьез думает, что я на босу ногу этот кошмар обую? Совсем того? Не-е-е, вот современные мужики нихрена не понимают в дамах. Я ему и выдала, что я о его умственной деятельности думаю. Жан-Иван зубами поскрипел, порычал невнятно, а потом хлопнул себя по лбу и в рюкзак полез.
Вытащил носки вязанные. Вот! Уже ближе к телу. То есть к моим ножкам. Они хоть и 39 размер, но мои любимые, мне трудно, вернее, мне больно себе представить, как я тут с натертыми мозолями расхаживать буду. Обстоятельства такой роскоши не предполагают. А вот с носками ничего так получилось. Я попрыгала немного, подвигалась. Нормально. Можно носить, если не смотреть и не помнить, откуда они взялись.
Я Ивану даже сказала:
– Спасибо! Дай сигаретку, а?