- Заткнись! Мымра! – пошла пятнами Каролина.
- Стандарт из-под штамповки тупых блондинок.
- Старуха! Курица! Мымра!
- По кругу пошла! – выпалила я, и услышала звон своего мобильника, - слушаю.
- Привет самой красивой женщине планеты, - узнала я голос Генриха, а слышимость была отличная, и все присутствующие на кухне слышали разговор, - как твои делишки?
- Нормально, - осторожно ответила я.
- Судя по твоему голосу, повесть ещё не готова? Я верно понимаю?
- Не нервируй меня, - вздохнула я.
- Понятно, опять все музы разлетелись, - засмеялся Генрих, - но ты учти, я ведь не отстану.
- Не отстанет он! Ты знаешь, что приставать ко мне опасно для здоровья.
- Такое не забудешь! Как меня твой бывший муж отделал со своими тупыми головорезами. Где он их только берёт!
- А где берут таких носорогов? В охранных агентствах!
- И чего я с тобой церемонюсь? – протянул Генрих, - нахалка, хамка, на начальника амбалов натравляет.
- Ты ценишь меня за ум, красоту, и проницательность, - ухмыльнулась я, - а ещё я поднимаю тираж до немыслимых высот.
- Ладно, фиг с тобой, отдыхай, но изволь написать повесть.
- Старая кошёлка! – процедила сквозь зубы Каролина, и я тоже не удержалась от зубоскальства.
- Не щурь глаза, а то вокруг твоих поросячьих щёлок
морщины появятся, впрочем, они уже есть.
- Ты это кому сейчас сказала? – опешил Генрих.
- Ерунда, - отмахнулась я, а Каролина схватила свою чашку с
кофе, и плеснула в мою сторону.
Я резко съехала по стулу, ногами далеко вперёд, и припечатала каблуками её по коленкам. Каролина с визгом полетела на пол, а я отключила мобильный, и кинулась на обидчицу.
Каролина визжала, чувствуется, она не сильна в драке, попыталась пустить в ход ногти, но я вывернула ей руки, и уселась верхом.
- Прокати меня, моя лошадка, - ухмыльнулась я.
- Ты за это ответишь! Я голубых кровей! – рычала она.
- Знаешь, дорогуша, - устроилась я на ней поудобнее, - чистопородный бультерьер порой так тяпнуть может, что его только усыпить остаётся, а дворняжка может и жизнь хозяину спасти. Так что не хвастай, дело не в положении, а в душевных свойствах.
- Жизнь спасать! Какой от этого кайф! Лучше жить для себя!
- Мне остаётся только тебя пожалеть! – засмеялась я, - какая ты недалёкая, жестокая, и безжалостная.
- А жалость и доброта унижает!
- Правда? – я только пуще развеселилась, - кто тебе такую чушь сказал? Жалость, напротив, возвышает, и даёт человеку радость жизни, ощущение парить над землёй. А ты только злишься, живёшь в своё удовольствие, а что получишь в итоге? Что все от тебя отвернутся!
- Викуль, а ты что делаешь? – вошёл на кухню Максим.
- Преподаю этой дурынде жизненные постулаты, - ухмыльнулась я, и приняла вертикальное положение.
- Руку дай быстро! – рявкнула она на Арину, но та повела себя нетипично.
- Сама вставай, - подмигнула мне, и продолжила пить кофе.
- Идиотка! – рычала Каролина, поднимаясь с пола, - все вы идиоты! – и вылетела из кухни.
- Спасибо, - вздохнула Арина, допила свой кофе, засунула чашку в посудомойку, и убежала, а я села обратно за стол, и
Макс налил мне кофе.
- Не живётся спокойно, если не подерёшься с кем-нибудь с
утра, - покачал головой супруг, - что ты в неё вцепилась?
- Достала, - честно ответила я, взяла круассан, откусила, и поморщилась, но ничего не сказала. Эти круассаны из магазина, нечто напрочь несъедобное. Избаловалась я, привыкла, что свекровь каждый день печёт сладкие пирожки, круассаны с нежным, масляным кремом, пирожные, и тому прочее.
- Та ещё фифочка, - поддержала меня Ядвига, - и подругу затерроризировала.
- Точно, фифочка, - пробормотала я, потягивая любимый напиток, и замолчала, что-то мелькнуло в голове, и исчезло. Внезапный звонок сотового заставил меня вздрогнуть, я чуть кофе не пролила, и раскрыла телефон.
- Слушаю.
- Эвива Миленич? – раздалось на другом конце провода, - меня зовут Збигнев Заворский, я ювелир. Мне только что звонил Джон Ольстер, и просил срочно с вами связаться.
- Вы где сейчас находитесь? – деловито осведомилась я.
- Я в Гданьске, а вы в Морской Крынице, мне сказали.
- Вы можете приехать в Крыницу? Это очень срочно.
- Понимаю, а копии готовы уже давно, господин граф постарался.
- Простите? – не поняла я.
- Сейчас я всё объясню, - сказал ювелир, - дело в том, что эти драгоценности настолько ценны, что ещё старый граф заказал их копию. Тогда он не планировал их отдавать никому, а потом сказал юристам о своём заказе. Так что они обо мне знали, и о том, что старый граф заказал моему покойному отцу копию.
- Понятно, - вздохнула я, - когда я могу приехать за ними?
- Прямо сейчас можете, запишите адрес, - и мы рассоединились, а я встала из-за стола.
- Ты куда собралась столь решительно? – проявил любопытство Максим.
- Попозже расскажу, - и я отправилась в комнату.
Вытащила из шкафа пальто, накинув его поверх пуловера, вместо куртки, застегнула сапожки, и вынула из подушки драгоценности. Аккуратно переложив их в сумочку, я выглянула из комнаты, не желая попадаться Максу.
Ящеркой проскользнув к двери, я вышла на улицу, вспомнила, что забыла зонт, и схватила первый попавшийся с вешалки, времени просто не было.
Раскрыв его над головой, я бросилась к машине, забралась в салон, и вздохнула с облегчением. Дождь стоял стеной, я вынула из сумочки шоколадку, развернула, и, сунув в рот кусочек, повернула ключи в зажигании.
У меня не было никаких предположений относительно того, кто может быть убийцей, и я нервничала. Кшиштоф в тюрьме, настоящий преступник на свободе... В раздражении я сунула в рот ещё шоколадки, вцепившись руками в руль, и постукивая длинными коготками, когда приходилось останавливаться.
В сумочке зазвучала « Лысая гора » Мусорского, и я в нервах схватила телефон.
- Слушаю.
- Здравствуйте, Эвива, - услышала я смутно знакомый голос, - это инспектор Седляк.
- Доброго вам дня, пан инспектор, - язвительно процедила я, - как ваши успехи на рабочей ниве? Всех бандитов изловили? У вас это хорошо получается!
- Не надо ёрничать, милая девушка, - вздохнул инспектор, - всё совсем не так, как вы думаете.
- А откуда вы знаете, что я думаю? – злилась я, - телепатии научились? И вообще-то, я в данный момент за рулём, а в вашей Польше разговоры по мобильному за баранкой запрещены. Имейте в виду, я сошлюсь на вас, если гаишник меня остановит.
- Кшиштоф не виноват, успокойтесь, - перебил меня пан
Седляк.
- Конечно, не виноват, - фыркнула я, и тут до меня дошло, - как вы узнали? Вы его отпустили?
- Пока я его отпускать не собираюсь, - вздохнул инспектор.
- Но почему? – заорала я, едва удержав одной рукой руль на большой скорости.
- Выслушайте меня внимательно, и не орите, - жёстко сказал следователь, а я тем временем сунула в ухо наушник, и схватилась обоими руками за баранку.
Отвратительная машина! Я привыкла ездить в джипе, в высокой машине, а сейчас тащусь брюхом по земле!
- Вы супруга следователя, сами ведёте расследования, и с нашей кухней, соответственно, знакомы. Мы нашли пистолет, дактилоскопия обнаружила пальчики, пробили их по базе данных, и нашли владельца пальчиков. Что остаётся? Конечно, взять ордер на арест, и заключить предполагаемого преступника под стражу. Что дальше? А дальше допрос. На допросе Кшиштоф признаётся, что держал это оружие в руках, что случайно его обнаружил, ещё до убийства, в своих вещах. Кто-то подкинул ему пистолет, надеясь заполучить отпечатки пальцев, а потом действовал в перчатках. Всё более или менее понятно?
- Вполне, - согласилась я.
- Тем более, что экспертиза подтвердила, что после Кшиштофа к оружию потом прикасались в перчатках, и следы характерные. Отпечатка Каминского на спусковом крючке не имеется, пороховых частиц на руках нет, как и оружейной смазки. Они даже сквозь перчатки проявятся.