Он все еще не определился с текстом своей следующей проповеди, страница под его пером по-прежнему оставалась чистой, тревожное пророчество Осии еще лежало перед ним, когда зазвонил дверной звонок.
Было ли это волей Провидения, когда он размышлял о состоянии души церкви Сент-Фрайдесвайд? По крайней мере, это было жутким совпадением, потому что его посетитель вскоре стал задавать ему те же самые вопросы, которые он задавал себе; задавать их довольно прямо, – слишком прямо.
– У вас было много прихожан в прошлое воскресенье, сэр?
– О, как обычно, инспектор.
– Я слышал, что к вам стало приходить больше людей, чем было у Лоусона.
– Может быть и так. Я думаю, в неделю, конечно.
– Фанаты стекаются обратно, так сказать?
– У вас это звучит, как про футбольный матч.
– Надеюсь, чуть более интересный, чем последний матч, который я видел.
– И не надо стоять в очереди за билетами, инспектор.
– Вы, надеюсь, ведете довольно подробный отчет о деятельности общины?
Meкледжон кивнул:
– Я по-прежнему следую практике моего предшественника в этом отношении.
– Но не во всех отношениях?
Meкледжон посмотрел в холодные голубые глаза инспектора:
– Что вы пытаетесь сказать?
– Разве не придерживался Лоусон в своих взглядах Низкой церкви, в отличие от вас?
– Я не знал его взглядов, но считаю, что они были ближе – э…
– К Низкой церкви?
– Э… можно и так сказать, да.
– Я заметил, что у вас в церкви было три священника на службе в воскресенье утром, сэр.
– Вам нужно еще довольно много узнать о нас, инспектор. Был я и мой помощник. Суб-диакон не обязан иметь священный сан.
– Тем не менее, трое – многовато для обычной нормы, разве нет?
– У нас нет книги с нормативами, когда дело касается богослужений.
– Возможно, у Лоусона был помощник?
– В первое время его пребывания здесь, да, был. Приход большой, и на мой взгляд всегда должен быть помощник священника.
– Потом Лоусон был сам по себе – в течение последних нескольких лет?
– Он был один.
– Вы когда-нибудь слышали, сэр, что Лоусон, возможно, слишком любил певчих?
– Я… я думаю, что не вполне тактично для вас или для меня…
– Недавно я встречался с его бывшим директором школы, – прервал Морс с новой властной нотой в голосе. – Я чувствовал, что он что-то скрывает, и я догадался, что это было: тот факт, что Лайонел Лоусон был исключен из школы.
– Вы уверены?
Морс кивнул:
– Я позвонил сегодня старику и надавил на него. Он сказал мне, что я был прав.
– Исключен за гомосексуализм, вы говорите?
– Он отказался подтвердить это, – медленно сказал Морс, – но также не стал и отрицать. Боюсь, нам придется делать свои собственные выводы. Подумайте, сэр. Хочу заверить вас, что все, что вам, возможно, придется сказать мне, останется в строжайшем секрете. Но это мой долг, как полицейского, спросить вас еще раз. Слышали вы какие-либо слухи, что Лоусон вообще был склонен к такого рода вещам?
Мекледжон посмотрел себе под ноги и ответил уклончиво:
– Я слышал, один или два слуха, да. Но я не думаю, что сам Лоусон был активным гомосексуалистом.
– Он был пассивным, вы это имели в виду?
Мекледжон поднял глаза и ответил со спокойной убежденностью:
– С моей точки зрения, преподобный Лоусон вообще не был гомосексуалистом.
Я, конечно, иногда бываю не прав, инспектор. Но в данном случае я думаю, что я прав.
– Благодарю, – сказал Морс тоном человека, который говорит: «спасибо, какие пустяки».