Философ. Ну и пускай! А я не женюсь!
Хвеська. Нет, где вы видели такого упрямого козака? Он еще упрямей, чем Явтух! А уж упрямее старого Явтуха нет нигде, хоть пройди до самого Киева! Но этот как раз и пришел с Киева, и всех переупрямил.
Философ. Нет, я не женюсь, потому что я люблю волю.
Хвеська. Ну и женитесь со своей волей, а я пойду на кухню. Некогда мне с таким вольным козаком разговор вести… (Хочет уйти.)
Философ. Хвеська!
Хвеська. Чего вам!
Философ. Ты не уходи, пожалуй…
Хвеська. Это почему? Меня кухарка заругает. Мне тесто надо поставить, курей ощипать…
Философ. А ты не уходи и все. Ты побудь с человеком!
Хвеська. Зачем? Вы уже на лицо хороший стали. Не трясет вас, не качает.
Философ. А ты посиди со мной на солнышке да и все.
Хвеська садится.
Жужжит…
Хвеська. То шмель.
Философ. То шмель. Да, то шмель.
Хвеська. Шмель сильнее пчелы и шуба побогаче.
Философ. А что ж, а и женюсь, пожалуй…
Хвеська. Хоть женитесь, хоть не женитесь, это ваше личное дело. Потому что я не знаю, что в голове у вас.
Философ. Я сирота. А как женюсь, то буду уже с женой, мертвец и отстанет!
Хвеська. Грешно православному человеку об мертвецах думать среди белого дня! Или вы живите с людьми, или мертвецом своим мучайтесь!
Философ. А что ж… и женюсь, и вправду, возьму и… женюсь! А мертвецу кукиш собачий достанется, а?! А я женюсь! А ей кукиш! Ах, пропадай козак! А что, Хвеська, хорош с меня жених?
Хвеська. А кто говорит, что плох? Мужчина вы заметный, это каждый скажет.
Философ. Да тут и место славное! Можно рыбу ловить… Я люблю рыбу ловить…
Хвеська. И ловите себе! Хоть в прудах, хоть в самом Днепре, рыбы тут много, рыба у нас большая, ленивая, нашу рыбу можно руками брать, посыпь ей хлебца, она сплывается со всей окрестной воды и голову высовывает, тут ее и бери.
Философ. Можно охотиться. Я охотиться тоже очень люблю.
Хвеська. Ружье мы вам купим.
Философ. Баба! Ружье вещь солидная, мужская, ружье сам мужчина должен смотреть.
Хвеська. А кто вам сказал, что я буду смотреть? Я этих ружей пуще грозы боюсь. Стрельнет само, хоть и висит смирненько на стенке. Я эти ружья знаю! Упаси меня Бог к ружью подойти! Вы и смотрите сами, какие у него части… исправные или нет, а то оно стрельнет само, и глаз вышибет. Нет, ружье вы уж сами выбирайте, на ярмарку поедем, там цыгане ружья продают. Да только они все жулики.
Философ. Ведь тут и сады богатые. Фруктов можно насушить и продавать в город. Или же, еще лучше… выкурить из них водку.
Хвеська. Об этом даже и не думайте! Водку!
Философ. Ты не понимаешь, глупая баба, что водка из фруктов ни с каким пенником не сравнится!
Хвеська. Может быть это так, только от водки мужчина становится совсем дурной и в науку ударяется, а как только он начинает разные свои ученые мысли на волю выпускать да обдумывать, то тут-то хозяйство и рухнет, потому что такой мужчина уже ничего делать не желает, а только все и думает, как да отчего устроен мир, да что где вертится, и какая тому причина, да что где спрятано, да как это найти… и разную другую дрянь. А об детях у него не болит голова.
Философ. Об детях. Гм. Бабы народ въедливый, потому козак должен быть настороже все время.
Хвеська. Да куда вам добра-то столько? Вы на себя поглядите! Вы же вон какой, сильный молодой мужчина, и кровь у вас густая козацкая! Зачем вам одному столько? А детишки, им же тоже пожить хочется, им же и на солнышко поглядеть, и все козацкие радости повидать, воздухом подышать им же хочется?
Философ. Не смущай мое сердце, баба!
Хвеська. Их же родить надо, детишек-то! А то они же нс рожденные еще и ждут, когда их в мир православный впустят!
Философ. А что ж! И впущу! И пускай! Тогда на что я такой сильный мужчина, и кровь у меня горячая, здоровая, пускай и мои детишки в мир придут. А ведь я сирота… а так… Боже ж мой! Прощай бурсацкая жизнь! (Поет.)
Женюсь!!
Хвеська. Но только фрукты я не дам выжимать!
Философ. Женюсь!
Хвеська. Ну разве что самые лежалые. Мятые или битые…
Философ. Я мужчина крепкий. Я хозяйство так поставлю, что богаче меня тут никого не будет, даже сам Явтух и тот крякнет да почешется, когда мое хозяйство увидит!
Хвеська. А я верю! Я ведь сразу сказала, ученого человека сразу видно!
Философ. А бурса, черт с ней, с бурсой. Женатому человеку бурса ни к чему…
Хвеська. Да и сколько учиться можно? Здоровый мужчина, все учится.
Философ. На черта она нужна, наука эта, одна болезнь от нее… Эх, заживем же мы, Хвесюшка!
Хвеська. И не хуже других!
Входят козаки.
Философ. Здорово, братцы! А что вы пришли? Я вот говорю… хороший сегодня день, длинный и до вечера еще далеко, солнце-то вон стоит, высоко, крепко. И все очень хорошо и тихо в нашем божьем мире. А что, ребята, что вы молчите?
Явтух покашлял.
Что, дядько, в горле запершило? А ты возьми, выкури люльку, спешить тебе некуда, солнце высоко стоит, денек очень хороший, светлый. На вот, возьми моего табаку. Эй, Спирид, а хороши пуговицы на твоем поясе! Я скажу, так хороши, так горят, жаром горят! Видишь, как солнышко в них играет, днем-то солнышка много, оно играет на твоих пуговицах. Да и медные бляхи тоже очень хороши! Ни в одной киевской лавке не увидишь сразу столько медных блях и пуговиц, как на твоем поясе, Спирид. И как же они блестят все, сердце радуется, Спирид! Полыхают пуще самого солнышка! Дорош, ведь я правильно говорю? А что, ребята, что вы так смотрите?
Явтух. Пора идти, Философ.
Философ. Что ты, Явтух, что ты!
Явтух. Увильнуть здесь уже некуда. Идем.
Философ. Что ж увиливать… Бурсак вилять не станет… бурсак не баба… Рано еще, Явтух!
Явтух. Самое время. Пока дойдем, стемнеет. А там, возле церкви сам черт ногу сломит. Так заросло все, что ежели сейчас не выйдем, то и переломаем себе шеи в тех дебрях.
Философ. А давай, Явтух, я один пойду.
Явтух. Не можно.
Философ. А зачем вам ходить, ребята? Там и вправду деревьев навалило с тех еще бурь, что за сто лет до нас отгремели, да и новые наросли, а лопухи вот такие, а я знаю дорогу, я там был…
Явтух. Не можно.
Воют волки.
Философ. Волки…
Явтух(слушает). Нет, это не волки, это что-то другое воет. (Казакам.) Что ж, Философа проводить надо под руки…
Казаки подступают к Философу.
Философ. А еще я очень люблю плясать! Эх, плясать-то я люблю, ребята, если бы вы знали! (Начинает плясать.)
Казаки слегка отступают.
Сами ноги пляшут, не поверите, ребята? Эй, Явтух, тебе с твоим пузом не понять! Каждая жилочка пляшет, други вы мои милые!
Хвеська(кричит). Пан Философ, я траву знаю. Я поищу траву хорошую. От мертвецов сильная трава.