— Если дядя даст мне пенгё, я скажу.
— Пфуй, Томи! — возмущается гувернантка.
— Как тебе не стыдно? — кричит мать.
— Такого брось на льдину, он и там не пропадет, — восхищается один из дядюшек.
— Какой умный ребенок! — умиляется одна из тетушек.
— Не давайте ему денег, не надо его приучать к этому, — обращается ко мне мать.
— Наоборот, надо дать! Если бы у меня была мелочь, я дал бы, — вмешивается все тот же дядюшка.
— К сожалению, и у меня нет, — грустит тетушка.
— Я сейчас вспомнил, что вообще не захватил с собой денег, — вмешивается в разговор второй дядюшка.
— Дядя, ты дай мне пенгё, — обращается мальчик уже непосредственно ко мне.
Я достаю кошелек. В нем лежит одно-единственное пенгё. Ровно одна монета. Каждый филлер этого пенгё уже заранее рассчитан мною: двадцать филлеров надо дать лифтерше за то, что она откроет мне парадную дверь, когда я буду уходить из гостей. Следующие двадцать предназначены для той же цели, но уже лифтерше моего дома. Еще двадцать филлеров мне нужны на трамвайный билет, остальные распределены в том же духе. Ручонка Томи уже тянется за монетой.
— Да уж дайте ему это пенгё, — легкомысленно бросает мне двоюродный брат.
— Почему именно я? А почему не вы? — спрашиваю я его, но так тихо, что он мог и не услышать. Спора не получается, и я отдаю пенгё Томи.
Томи кладет деньги в правый кармашек, нашитый сверху на его брючках. Гувернантка торопит его:
— Sag schon, пожалуйста… Und fang schon an…[22] «У Михока…»
Томи, захлебываясь, начинает вдруг декламировать:
— Ха-ха-ха! Грандиозно! Великолепно! Хи-хи-хи! Браво! — слышится со всех сторон. Томи вынимает монету из кармана, смотрит на нее, и ему, очевидно, кажется, что он слишком мало сказал за эту сумму. Уже по собственной инициативе он произносит еще одно двустишие:
Общее молчание. Гувернантка спрашивает Томи сердитым голосом:
— Hat er wieder das mit dem «гурура» gesagt? Ein Skandal[23].
— Что значит «гурура»? — спрашивает одна из теток.
— Гурура? — переспрашивает папа, целует Томи в щечки и кричит: — «Гурура» значит гурура! Правда, Томи?
— Правда! — ликует Томи. — «Гурура» значит гурура. Такая гурура!
— Тише! Тише! — утихомиривает их мать. — Молодец, Томика, ты очень хорошо декламировал. А теперь отдай дяде пенгё.
Томи прыгает и радостно кричит:
— Не отдам! Не отдам!
Он бежит из гостиной в столовую, прячется за буфет и уже оттуда спрашивает у меня:
— Дядя, ведь вы насовсем дали мне пенгё, правда?
Я молчу.
— Какой милый ребенок! — говорят все вокруг меня.
Не знаю. Может быть.
Один из дядюшек начинает:
— Я подозреваю, что англичане в колониальном вопросе…
Разговор принимает общий характер.
Я смотрю на часы: десять минут одиннадцатого. Надо заплатить лифтерше, потом за трамвай, затем еще одной лифтерше. Да, велика у Михока голова. Но где этот мальчишка? Одно пенгё, старый ящик, гу-ру-ра, у старой бабы фи-гу-ра… Но как мне уйти из этого дома и как войти в свой? Куда же девался этот паршивец? — Томи! Томика! Иди-ка сюда, иди, мой хороший! Дядя хочет с тобой поговорить. — Ох, ну и велика же у Михока голова.
Томи сидит за буфетом, я вижу его блестящие глазенки, смотрю на него в упор. Для меня вопрос жизни и смерти — получить обратно мою монету. Но как это сделать? Если просто отнять у него, начнет реветь, побежит к матери, закричит, что дядя отнял у него пенгё — пфуй, какой нехороший дядя!.. И все это в присутствии гостей. Ужас!
Придумал. Спрашиваю у него:
— Ты любишь гимнастику?
— Люблю, — отвечает Томи.
Я беру его за ноги, подымаю вверх, выше и выше, поворачиваю вниз головой и трясу, трясу изо всех сил. Лицо у малыша становится красным, но монета против моего ожидания не выскальзывает из кармана. Я опять начинаю его трясти, мне кажется, что я скоро вытрясу из штанов самого мальчишку, только не пенгё. Я встряхиваю Томи, словно градусник, но монета не выпадает. Я ставлю малыша на пол так резко, что он вскрикивает. Из гостиной слышится:
— Англия, друг мой, это тебе не фунт изюму…
Я обливаюсь холодным потом. Куда девалась монета? Спрашиваю:
— Что ты сделаешь с пенгё?
— Положу его в поросенка, в дырочку!
Некоторое время мы оба молчим. Будь что будет, думаю я, вытряхну из него мое пенгё! Говорю ему: