- Я пришёл к вам с миром, - сказал кибернетик классическую фразу контактёра, ставшую с некоторых пор ходячим клише, и скинул тяжёленькую штуку боевого лазерса под ноги окружившим его чудовищам - воспользоваться им было всё равно невозможно; лазерс гулко ударился о металлический пол коридора, - предлагаю закопать топор войны. Не понимаете? Говорю: то-пор-вой-ны-за-ко-пать. Ферштейн? Не ферштейн: топор-войны-говорю-закопать.
Людцов вдруг поймал себя на чувстве, что он ломает комедию, что это всё как-то несерьёзно, что он просто-напросто валяет дурака. Он же не надеялся, что чужие так сходу возьмут и его поймут? Нет - тогда зачем, в чём смысл? Просто потянуть резину в надежде на близкое чудо? Но чудес не бывает и в подтверждение этого один из ксеноморфов, грозный и величественный экземпляр, ухватил Людцова за горло и приподнял на уровень своих глаз. В душу кибернетика, обдувая мраком и холодом, заглянула бездна. Дохнуло космосом в душу кибернетика, бесконечностью вымерзшего пространства. Какое понимание, какой контакт, вы о чём вообще? Всё это бред сивой кобылы, вы только взгляните в эти очи. Об абсолюте непонимания - вот о чём шла речь, если речь вообще о чём-то шла.
- Ладно, ладно... согласен, - захрипел кибернетик, болтая ножками. Он хрипел, задыхаясь, но ощущение, что он продолжает ломать комедию, никуда не пропало. С риском для жизни, но он продолжал невольно валять дурака. А тут ещё эти его задние конечности, которые так неуместно, так по-глупому болтались в воздухе, - моя вина.. это я прошляпил вашу родственницу. Недоглядел... каюсь.
Ксеноморф смотрел на человека без явного выражения чувств. Оно и понятно, как ещё смотреть но попавшую под каблук букашку: ни ненависти, ни брезгливости, ни интереса. Он просто смотрел в лицо кибернетика, словно это был камень. Индийский ноль внимания. И вдруг, без всяких предисловий, грянуло мелкое чудо, надо же, всё-таки грянуло, правда не совсем то, на которое надеялся Людцов, но чудесами не перебирают, это вам не харчи, и на том спасибо - хоть что-то: ни с того ни с сего в полуметре от Владислава жутко развернулась великолепная, многоуровневая роза - чужой разъял свою пасть почти без единого звука. Только что ни чего не было и вдруг - бац: необъятная, свежейшая роза пряла в лицо Людцову. Она была грандиознее той розы, которую ему, в минуты душевной близости, дарила Ева Браун. Если, не отрываясь, долго смотреть в середину этакой пасти, то можно было легко подпасть под действие её гипноза, навсегда угодить в магическое рабство её плотоядных чар. Людцов почувствовал как ему в физиономию брызнули вязкие нити слюны и желудочного сока. Его лицо оплывало полупрозрачной, студенистой массой. Кибернетик как будто только что ударил мордой в холодец.
- Я виноват... виноват... виноват.. - хрипел он из последних сил; слизь залепила Людцову глаза и он видел всё в странно-искажённом, оптическом ракурсе, - мне действительно жаль, ну что вам ещё от меня надо? Что вы ещё от меня хотите? Что-о-о?
Чужой ослабил хватку и Людцов беспомощно свалился на пол. Полуослепший, задыхающийся, он ползал по металлическому покрытию коридора, на ощупь пробуя пространство перед собой. Но куда бы он не простёр руки, всюду одно и тоже: мощные, задние лапы ксеноморфов - твёрдый и густой частокол конечностей. Чужие обступили кибернетика плотнее, они смотрели на него сверху вниз, смотрели и молчали; они над ним нависали, словно укоры совести. Людцов, кажется, начал догадываться о чём молчали ксеноморфы. Они могли сейчас раздавить человека тяжестью одного только взгляда. Словно кто-то древнейший и напрочь лишённый сердца, приподнял наконец громадно-громоздкие веки (вернее приподнять веки ему помогли), и пробил даль своим безошибочным, рентгеновским оком - пробил и всё насквозь узрел: мелочную душонку хомо трусливо жмущуюся к его подножью. Людцов буквально расплющился под действием этого взора, точно под молотом гидравлического пресса.